Большие батальоны

С Анатолием ещё хуже. Если у Мятлева на первом месте всё-таки нормальное сексуальное влечение, то Журналист, пообщавшись с Людмилой наедине, побывав ещё до боя на даче в крутой переделке на улицах города, попал в какую-то другую зависимость. И очень вероятно, что тоже будет принимать решения с оглядкой на эту девицу, хотя поверить в такое как бы и абсурдно, и никакого эротического подтекста здесь не просматривается. Ясно, что у валькирии из древнего княжеского рода вполне серьёзные отношения с полковником Фёстом, собственно, и затеявшим всю эту кутерьму, приведшую Президента к сегодняшнему вечеру и к этому парапету. Не появись он тогда на экране телевизора в своём дурацком гриме, так бы и катилась жизнь по накатанной колее.

— Вот только — куда? — словно бы услышал он в голове свой второй, внутренний голос. Как обычно — ехидный и скептический.

И ответить, по сути, было нечего. Получалось, что прикатились бы туда же, но уже без всяких надежд на постороннюю (потустороннюю) помощь. Даже если бы жив остался — что, в Лондон эмигрировать, пирожки с ливером рекламировать, как Горбачёв — пиццу?

Так, значит, что же — капитулировать? Сдаваться на милость победителя? Тогда — какого из двух?

Тут словно звук в телевизоре включился. Президент снова не только видел картинку, но и слышал всё вокруг. И шорох ветра в кронах окружавших площадку деревьев, и общий, обычно не замечаемый звуковой фон обширного пространства, заполненного гуляющими людьми, и, конечно, голоса своих спутников. Они как раз оживлённо обсуждали, местные с гостями, отчего именно здесь был построен Университет в одной реальности и никому не пришло в голову громоздить титаническое сооружение — в другой. Обошлись созданием обширного студенческого городка не только МГУ, но и других ВУЗов рядом с Петровско-Разумовской сельхозакадемией.

Вполне подходящая тема, чтобы отвлечься от мыслей, которые, похоже, всерьёз мучили только Президента. Остальные, достигнув главной на сегодня цели — выжить, в полной мере радовались этому факту, оставив прочие заботы дню грядущему.

Домой вернулись только к полуночи, посетив практически все достопримечательности в центре и окрестностях, куда можно было проехать на автомобилях.

На крыльце дома Секонд откланялся, сказав, что у него есть неотложные дела, но он, как только с ними разделается, тут же и подъедет. Примерно так завтра к обеду. А если задержится — связь, слава богу, работает нормально.

— Только уж ты, пожалуйста, — попросил его Мятлев, — ни на каком уровне о нашем здесь присутствии информацией не делись. Сам понимаешь…

— Разве что с Тархановым, — ответил Вадим, — такие уж у нас отношения. Служебно-приятельские…

Сказал он это таким, вроде бы и шутливым, но по смыслу категорическим тоном, что генерал понял — спорить с флигель-адъютантом бесполезно. Здесь другая страна, с собственными правилами и принципами.

— А у нас ведь ещё работёнка есть, — сказал Фёст Мятлеву, когда они вошли в квартиру, и почти незаметно увлёк его за поворот коридора. — С нашими пленниками пора бы уже подзаняться или на утро оставим?

— Да чего оставлять? — удивился генерал. — Взбодрился он достаточно, спать совершенно не хотелось, а беседа с бывшим коллегой может добавить адреналинчика, раз на благосклонность Герты сегодня рассчитывать никак не стоит. Обстановка неподходящая. Никакой приватности.

— Ну, быть по сему. Сейчас наших гостей на ночлег разместим, девчата освободятся — и вперёд.

— А девчата при чём? — удивился Мятлев.

— А они, Лёня, техническое сопровождение нам обеспечат. Мне отчего-то кажется, наш будущий пациент — натура до предела упёртая. Немного с ним пообщался, но, так сказать, вник. Я же совсем никаким краем не заплечных дел мастер. Не сумею быть достаточно убедительным в роли сотрудника «пытошного приказа». Вот девушки нам и помогут…

— Как? — поразился генерал. — Они с ним работать будут?

Голос Мятлева прозвучал так, что Вадим невольно рассмеялся.

— Увы, разочарую. Они тоже ни с дыбой, ни с «испанскими сапогами» близко не знакомы, зато иногда умеют быть чертовски убедительны…

Из глубин квартиры послышался трубный голос Воловича. Он, похоже, пришёл в себя от комбинированной алкогольно-морфиновой анестезии и теперь не то что-то вещал, не то чего-то требовал.

— Я сейчас схожу, своего приятеля до завтра успокою, — тонко улыбнулся Фёст, — он меня в основном раздражает, даже самим фактом своего существования, но иногда оказывается полезен. Я тут завтра-послезавтра хочу на нём несколько опытов поставить. Заодно и девчат предупрежу, пусть лабораторию для допроса с пристрастием готовят, а сначала «высоких гостей» на ночлег устроят.