Большие чемпионы

С июня 1987 года по январь 1990 года Даглас провел шесть боев, победил во всех, но противники оставляли желать лучшего. Последним среди них в июле 1989 года стал некто Оливер Мак-колл, не очень крупный, но крепкий малый, которого Даглас одолел в 10 раундах по очкам единогласным решением судей.

Вот с таким багажом, 29 победами, 4 поражениями, 1 ничьей, и репутацией человека, который ломается под давлением, Даглас вышел на ринг против Тайсона. Менее чем через час он покинул его, сотворив самую большую сенсацию в истории мирового спорта. Забегая вперед, скажу, что ничего хотя бы приближающегося к этому он больше никогда не показал. Так что же произошло с Бастером Дагласом 11 февраля 1990 года на токийском ринге?

Прежде всего, он на 100 процентов реализовал свой огромный потенциал. Даглас выглядел в тот день как Мохаммед Али для бедных. Точнее будет даже сказать «для не слишком бедных», причем Мохаммед Али не 70-х, а середины 60-х. Кстати, главным образом, именно на основании этого боя я безусловно отдаю предпочтение Али в его виртуальном бою с Тайсоном. Конечно, Майк был подготовлен в тот день не лучшим образом и сильно уступал самому себе и образца 1986, и образца 1988 годов, но Даглас, прыгнувший выше собственной головы, до Мо-хаммеда Али 1967 года далеко не допрыгнул.

Однако в том, что касается техники, все произошедшее в бою Тайсон — Даглас вызывает мало вопросов — просто очень одаренный человек наконец-то реализовал весь свой потенциал. А вот почему он смог сделать это только раз в жизни — дело другое.

Здесь нет никакой тайны. За 23 дня до боя умерла мать Дагласа. Бастер боготворил ее. Почему-то такая беспредельная любовь к матери — явление очень распространенное среди боксеров. Так относился к матери Чарльз Листон, имя которому заменила кличка Санни (Сыночек), полученная за любовь к матери. Так же относился к матери Мохаммед Али. Так же обожал мать Майк Тайсон. Так же относится к матери и нынешний чемпион Леннокс Льюис. И вдруг в самый ответственный момент в его жизни Бастер остался без поддержки матери, которая всегда была рядом. Даглас не мог сдержать слез даже в присутствии чужих людей. «Как я это переживу?» — обращался он не то к собеседнику, не то к самому себе.

Но это было еще далеко не все. Уже прямо перед самым боем с серьезнейшим заболеванием почек попала в больницу его жена. Врачи не скрыли от Бастера, что они не уверены, что ее удастся спасти.

Наверно, Бастер тогда почувствовал, что получить по морде, даже от Тайсона, не самое страшное, что может случиться в жизни. Этим, скорее всего, и объясняется его спокойствие перед боем. Он только что получил удар, который был сильнее всего, что мог преподнести ему Железный Майк, а следом еще один.

В одном из послематчевых интервью Даглас так вспоминал обстановку перед боем: «Я думаю, Тайсон сразу понял, что я его не боюсь. Он там что-то рычал, но я не обращал на это внимания. А потом я спросил себя: «Да что в нем находят другие бойцы? Может, у него рога растут?» Но у него не было никаких рогов. Он показался мне обычным человеком».

Впоследствии обозреватели, которые говорили с Дагласом перед боем, вспоминали, что ни у самого Бастера, ни у его тренера, похоже, не было какого-то конкретного плана на бой. Оба говорили примерно одно и то же, что-то вроде: «Выйдем и будем бить». Так Бастер и сделал: вышел и стал бить. Он не боялся Тайсона, был психологически расслаблен и к тому же почувствовал, что здесь можно дать выход своим эмоциям. Так получилось, что Железный Майк ответил за смерть матери и болезнь жены Бастера Дагласа.

Между прочим, был один человек, который предсказал победу Дагласа в этом бою, причем он полагал, что именно все несчастья, которые обрушились на голову Дагласа, сделают его совсем другим бойцом. На его слова тогда обратили мало внимания. Во-первых, потому что они казались верхом нелепости. Во-вторых, потому что они выглядели проявлением местного патриотизма. Дело в том, что они принадлежали обозревателю газеты «The Columbus Dispatch» Тиму Мэю, который жил в том же городе Колумбусе, штат Огайо, что и сам Даглас. Пусть теперь говорят, что нет пророка в своем отечестве.