─ А сейчас, значит, перестали? ─ прищуривается Трыня. ─ Сейчас перестали доверять?
Я на мгновение теряюсь, задумываясь, как лучше ответить. Лишь на короткое мгновение, но ему этого хватает для того, чтобы дёрнуться.
─ Понятно, ─ хмыкает он.
─ Нет, не перестали, ─ запоздало отвечаю я. ─ Не перестали, просто… просто все люди делают ошибки. Я делаю, Платоныч делает и ты можешь сделать. Я тебе доверяю, Андрей, но хочу понимать, сделал ли ты ошибку, приведшую…
─ К чему приведшую? К аресту отца?
Он ставит передо мной тарелку.
─ Неважно, ─ трясу я головой, ─ ты говорил Снежинскому про Чурбанова?
─ Смешная фамилия, да? ─ вдруг ухмыляется Трыня. ─ Как думаешь его в школе звали? Есть предположения?
─ Андрей!
─ Ты это, ─ кивает он мне. ─ Ешь спокойно, а потом, когда будешь уходить дверь захлопни и всё, ладно? Мне просто с Юлькой надо встретиться. Она там ждёт уже, наверное.
─ Погоди, я тебя подвезу, ─ предлагаю я.
─ Не, ─ машет он головой. ─ Это здесь, рядом совсем, не бери в голову.
Он выскакивает из кухни, и я, встав из-за стола, иду за ним, но, выйдя в прихожую, успеваю увидеть только, как захлопывается дверь. Блин! Блин-блин-блин! Какого хрена! Подскакиваю к телефону и набираю номер в машине.
─ Алло, ─ отвечает Игорь.
─ Игорёк, тормозни там Трыню, пожалуйста. Он сейчас из подъезда выскакивает.
─ Так это… мы не подъехали ещё. Будем минут через пять…
Твою дивизию! Я звоню Юльке. Её номер телефона надёжно сохранён среди остальных важных или ненужных номеров, остающихся в моей памяти.
─ Алло, ─ отвечает Юлька Бондаренко.
─ Юль, привет, это Егор. Что-то до Андрюхи не могу дозвониться, не знаешь где он сейчас может быть?
─ Не знаю, ─ говорит она. ─ Понятия не имею.
─ Ясно… Ну а как дела, вообще-то? Как у вас с Трыней?
─ Дела нормально, а с Трыней пока никак. Мы, похоже, слишком разные с ним. Моя мама в кои-то веки права оказалась.
─ Мама? ─ удивляюсь я. ─ Права? То есть вы что… расстались что ли?
─ Какие громкие слова, ─ хмыкает она.
─ А из-за чего хоть, Юль? Надеюсь, не из-за глупости какой-нибудь?
─ Ладно, Егор, мне идти надо, приятно было поговорить…
Твою ж дивизию… И куда его понесло? Надеюсь, не к «Орбите» и не к… Снежинскому, единственному человеку на земле, способному всё понять и принять…
Я возвращаюсь за стол и со злостью пожираю пельмени, будто это они во всём виноваты и я их за это уничтожаю, перемалывая острыми звериными зубами. Получайте, суки! Вот вам, вот вам! После того, как все враги оказываются поверженными, я заказываю межгород в кредит и жду, когда меня соединят с московским казино.
Приглашаю к телефону Лиду и снова жду, теперь ─ пока она подойдёт.
─ Как там Бакс? ─ спрашиваю я.
─ Да ничего, уже более-менее нормально, ─ сообщает она.
─ Отлично. Когда его выписывают?
─ Ещё, наверное, неделю будет лежать.
─ Значит дожидаться не будем. Вот тебе задание. В декабре, во второй половине будем делать новогоднее шоу.
─ Какое ещё шоу?
─ Яркое, дерзкое, вызывающее, вот какое. Будем делать конкурс красоты.
─ Что? Как в Америке что ли?
─ Как в Америке? ─ переспрашиваю я. ─ Нет, гораздо лучше, чем в Америке. Нужны девушки со всего Союза. Пусть присылают фотографии и приезжают на отборочный тур. Посоветуйся с Баксом, как всё обустроить. Считай, что это ударная стройка, потому что времени почти уже не остаётся. Месяц. Так что начинай прямо сегодня, ясно? И всё должно быть на самом высоком уровне, чтобы Америка твоя зарыдала от зависти.
─ Поняла. А ты когда приедешь?
─ Приеду скоро. Молодец, что поняла. Значит, действуй.
Ночь проходит тревожно. Я постоянно просыпаюсь, а едва заснув оказываюсь погружённым в жуткие кошмары и снова просыпаюсь, обливаясь холодным потом. Под утро раздаётся телефонный звонок. Я подскакиваю, как пружина и в один прыжок оказываюсь у тумбочки.
─ Алло.
─ Егор, привет, ─ раздаётся голос Платоныча. ─ А где Андрей?
─ Не знаю. Тебя отпустили?
─ Да, вот только что домой пришёл, а тут никого. Ты его когда последний раз видел или слышал?
─ Вчера вечером, ─ выдыхаю я. ─ Сейчас подъеду. Или ты спать будешь?
─ Какой сон, шутишь что ли?
Часы показывают без пятнадцати четыре. Я быстро одеваюсь и выхожу из дома. Про «подъеду» я, конечно, погорячился. Машины нет, а зелёный «еразик» у подъезда не в счёт. Да и спят в нём бойцы. Не буду же я их тревожить. Спят охранники, спят бандиты, спят менты и кагэбэшники. Только мы с Платонычем не спим.
Я добегаю до него за десять минут и поднимаюсь на четвёртый этаж.
─ Кофе? ─ спрашивает он, открывая дверь.
Да, а что нам ещё остаётся этим ранним, чуть морозным почти что утром.
─ Рассказывай, ─ говорю я.
─ Ну, особо рассказывать нечего, ─ пожимает плечами Платоныч. ─ Доказать они пока не могут ничего. Но главное обвинение касается мясного производства. Следак тряс передо мной пачкой бумаг, затрагивающих наши дела. Говорил, что там подобраны все накладные, сколько пришло и сколько ушло, по каким каналам приобреталось сырьё и как всё сбывалось.
─ Думаешь, действительно нарыли?
─ Трудно сказать, нужно узнать как-то, что вообще у них имеется.
─ Что за следователь был?