Большие деньги

– Там, за океаном, у меня с этим никаких проблем не было. Ну, знаешь, – авиатёр,[10] лейтенант, «Военный крест», куше – уи-уи![11] Все было очень просто. Но в нашей стране, у себя на родине, мужчина сталкивается с положением, когда девушка даже не посмотрит в твою сторону, если ты не набит деньгами. Вполне естественно, это тебя заводит и ты становишься каким-то полоумным.

– Ну, далеко не все такие, как эта… – успокоила его она, постукивая пальчиками по тыльной стороне его ладони. – Есть и порядочные женщины.

Они немного пообнимались под полотенцем – большего она ему ничего не позволила.

Солнце уже садилось. Они озябли, к тому же прежде неощутимый загар уже начинал жечь кожу. Они встали, стряхивая с себя прилипший песок, пошли по пляжу назад. Он чувствовал себя скверно, настроение упало. А она все щебетала о том, какой славный сегодня вечер, какие красивые волны на море, как весело кричат кружащие над головами чайки. Опираясь на его руку, она все сильнее сжимала ее. Они зашли в кафе отеля на деревянной эстакаде, чтобы поужинать, и в результате ему пришлось расстаться со своей последней пятеркой.

Он никак не мог придумать, о чем бы еще поговорить с ней, когда они на поезде возвращались домой. Они попрощались на углу ее улицы, потом, дойдя до Третьей авеню, он сел на поезд, идущий в верхнюю часть города. В вагоне после воскресных развлечений возвращалось множество молодых людей. Чарли все поглядывал по сторонам в надежде кого-нибудь подцепить, но из этого так ничего и не вышло. Он вошел в свою маленькую душную каморку с зелеными обоями, сразу почувствовал, что у него нет больше сил торчать здесь. Вышел, побродил по Второй и Третьей авеню. Одна женщина пристала к нему, но она была слишком толстой и слишком старой. Не годится! Он увидал красивую маленькую девушку-пампушку, увязался за ней и шел рядом довольно долго, но как только начал с ней заговаривать, она пригрозила позвать полицейского. Делать нечего. Он вернулся домой, принял сперва горячий, а потом холодный душ и залег в кровать. Всю ночь он не сомкнул глаз.

Всю следующую неделю Эвелин часто названивала ему, оставляла для него так много сообщений у дежурного, что клерк однажды отвел его в сторону и предупредил, что девушкам не полагается звонить сюда без дела, так как этот дом предоставляет кров лишь молодым людям с безупречной христианской репутацией.

Теперь он завел привычку пораньше смываться с работы, чтобы погулять с Эвелин, сводить ее куда-нибудь, и в конце июля мастер его прогнал. В любом случае рано или поздно это ему светило, ибо мастер очень переживал, что Чарли выигрывает в покер все больше и больше денег. Чарли уехал из Чаттертон-хаус, снял комнату в дешевых меблирашках на восточной стороне, на Пятнадцатой улице. Хозяйке он объяснил, что его жена работает за городом и поэтому может приезжать к нему лишь изредка. Та без лишних слов лишь набросила пару долларов к арендной плате, на том дело и кончилось. Теперь он целый день бездельничал в ожидании прихода Эвелин и пил дешевый противный джин из местного итальянского ресторанчика. Конечно, он чувствовал свою вину перед Полом, ему было перед ним неловко. Но, во-первых, тот не такой уж закадычный друг ему, а во-вторых, если бы он этого не сделал, то обязательно это сделал бы кто-то другой.

Эвелин, правда, слишком много болтала, и от ее трепа у него болела голова, но она, конечно, стильная, элегантная женщина, этого у нее не отнимешь, а в постели она была просто потрясающей. Лишь когда она начала поговаривать о разводе с Полом и о браке с ним, Чарли сразу же отрезвел и охладел к ней. Она, конечно, молодец, всегда щедро расплачивалась за их обеды и ланчи, когда накопленные им за работу в мастерской деньги кончились, но не мог же он потребовать от нее, чтобы она еще платила и за квартиру. Поэтому однажды рано утром в сентябре он съехал со своей квартирки и отнес свой чемодан в камеру хранения на Большом Центральном вокзале. В тот же день он зашел в Чаттертон-хаус, чтобы забрать свою почту, и там, в стопке писем, обнаружил послание от Эмиски.

В парке возле Публичной библиотеки он сел на скамью рядом с бродягами и, вытащив письмо из кармана, стал читать: