Большие девочки тоже делают глупости

— Ну, я не знаю, как мне тут долго находиться. Сказали охранять, а когда смена будет, непонятно. Я больницы не люблю, — пожаловался полицейский.

— Да кто же больницы любит! — раздосадованно ответил Руслан. Понабрали на службу «детский сад», больницы он, видите ли, не любит! А он, что ли, убийства любит, раз взялся за их расследование? Работа у них такая, и любит не любит здесь не принимается.

Аванесов подумал, что парнишка совсем тут ни при чем, молодежь надо воспитывать, объяснять. А его раздражение объясняется просто: он злится на самого себя, потому что все рабочие версии преступления ему не нравятся, нет ни одной перспективной.

С фотороботом плачущей в туалете дамочки уже работают и похожую по описанию на ту, что встретилась девушке, в окружении господина Бельстона найдут, но он чувствует, что не имеет эта особа отношения к преступлению, хотя черт знает этих дамочек, от несчастной любви они могут пойти на все что угодно. Расследуя преступления, которые он про себя называл «любовными», Руслан всегда недоумевал, почему в любви нельзя договориться, почему, если один человек перестал испытывать чувства к другому, его нужно убивать? Люди должны отличаться от зверей здравым смыслом и логическим мышлением. Но если человек идет на преступление «во имя неразделенной любви», толкают его на это прежде всего неуверенность в своих силах и чувство унижения. Ведь совершенно очевидно, что кого любят — не убивают, тому желают счастья, даже любви с другим человеком, но только потому, что действительно любят.

— Вы ко мне? — От размышлений следователя оторвал немолодой мужчина в белом халате. — Я врач, вы мне звонили, вы Аванесов?

Руслан кивнул, а доктор продолжил, потому что за свою врачебную практику он повидал немало следователей и точно знал, чего от него ждут:

— Я пока не готов вам ничего сказать. У пострадавшего серьезная черепно-мозговая травма, надо избежать опасных последствий.

— Но мне по телефону сказали, что его здоровью ничего не угрожает.

— Мы не даем справок по телефону. Это дежурная фраза, которую произносят все медики.

— Но я ведь сказал, что звонит следователь.

— А по телефону не видно, следователь вы или нет.

— Хорошо, я не буду с вами спорить, я расследую совершенное преступление, и мне очень надо побеседовать с потерпевшим. Когда это можно будет сделать?

— Одному богу известно. Кома — это индикатор крайне неудовлетворительного состояния пациента, и в результате такой травмы она возникает редко, и свидетельствует это об общем ухудшении мозговой деятельности.

— Но хоть какие-то прогнозы у вас есть? — не отставал Аванесов.

— Давайте надеяться, но чем дольше человек пребывает в коматозном состоянии, тем сложнее восстанавливаются все процессы жизнедеятельности.

— Сколько нужно ждать?

— Это не ко мне. — Доктор посмотрел вверх и для убедительности ткнул в потолок пальцем: — Это к нему. Здесь исходов может быть несколько: выздоровление, умеренная инвалидизация, грубая инвалидизация, когда человек нуждается в помощи сиделки, и вегетативное состояние, когда больной продолжает находиться в коме и не реагирует на внешние раздражители. Про самый печальный вариант я не говорю, но вегетативное состояние — это тоже ничего хорошего.

— Спасибо, доктор. Я понял, что мне можно надеяться только на себя.

Вот такая непредсказуемо-коварная штука жизнь! Еще вчера человек был успешен, руководил громадным предприятием, его любили женщины, боготворили родные, им восхищались друзья, а сегодня он беспомощен и прикован к постели, и все его успехи и удачи в прошлом, а завтра — неизвестность и пустота. Сидеть в пустом больничном коридоре и ждать «незнамо чего» — такой вариант Аванесову не нравился, но отправляться домой было рано, и он двинулся на работу.

У него бывало такое: рабочий день вроде давно закончился, но какая-то неведомая сила тянула, тащила его на рабочее место, поскольку возникло состояние смутного внутреннего беспокойства, и он подчинялся. Это означало, что он упускает что-то важное, но только он вернется к рабочему столу и начнет анализировать, рисовать на бумаге кубики, квадратики и круги, вписывая в каждую геометрическую фигуру персонажа, который, так или иначе, связан с данным происшествием, многое прояснится, и возникнут нормальные рабочие версии. Существующие же предположения, не версии даже, «прихрамывали на обе ноги».

Явных врагов у Бельстона не было, однако о финансовых делах авиакомпании нужно поинтересоваться, там, где крутятся большие деньги, существуют и большие соблазны. Самое перспективное направление — это личная жизнь пострадавшего. Как устанавливается, она была очень разносторонней. У Марка Александровича Бельстона официально имелась жена Соня, малолетняя дочка и подруга Анна Красновская. Причем некоторые утверждали, что генеральный вообще «падок на красивые женские мордашки», и до Ани у него была Валя, а до Вали — Катя. Все романы были короткими, расставания спокойными, потому что дамочки внакладе не оставались. Анна Красновская «немного задержалась у тела генерального».