Большие девочки тоже делают глупости

Василиса поняла, что он действительно может убить, поэтому выхода у нее не было. Сама, по собственной глупости со щенячьим восторгом писала письма, придумала себе героя из мест заключения и решила влюбиться в него. Сейчас она устала от него, побаивалась, и самое главное — ей очень хотелось от него освободиться, но она знала, что пока это нереально. Однако Василиса умела ждать.

Когда Охрин вновь вернулся из мест заключения, она не задавала вопросов — пришел, ушел, не пришел ночевать. Чем меньше будет его в Василисиной жизни, тем лучше. Обсуждать свою нескладную жизнь с Охриным и советоваться теперь было не с кем — тетя Глаша умерла. Сына ее на похоронах не было, он опять отбывал наказание в местах не столь отдаленных.

— Это процесс нескончаемый, — сказала себе Василиса, надеясь, что ее сожителя тоже скоро посадят.

У него что-то произошло — то, что заставляло его днем сидеть дома, а ночами исчезать. Он обычно приходил под утро и пьяный.

— Что надо?! Что вылупилась?! — нагло спрашивал он у нее и заваливался спать в ботинках на новый диван. Один раз он пришел с приятелем, и они сутки пили на кухне. Василиса подменилась с дежурством и ушла на работу.

«Но все же время ты бегать не будешь?! — спрашивала она у себя и пока не знала, что ответить.

Женщина решилась было поговорить с участковым, но побоялась, что Охрину станет об этом известно. Она дважды подходила к зданию полиции, но разворачивалась и бежала домой, потому что ей казалось — Василий где-то рядом. Именно на стенде около полицейского участка она и увидела фотографию Охрина.

«Если вам известно о местонахождении данного гражданина, просьба сообщить по телефону…» — и был написан номер. Решение она приняла мгновенно.

Когда неизвестный доброжелатель с приятным женским голосом позвонил в полицию и сообщил местонахождение Охрина, по указанному адресу выехала группа захвата. Она вернулась домой поздно и обнаружила, что дверь ее квартиры опечатана, а хозяйку дожидался участковый. Василиса поняла, что ее кошмар закончился, — она расскажет все честно, ей нечего скрывать, а потом продаст квартиру и уедет к тетке. Все, что связано с Охриным, надо вырывать с корнем и посыпать золой, чтобы уже ничего и никогда не могло вырасти на этой почве.

Глава 40. Разговоры в кабинете следователя

Льву Бельстону редко приходилось кого-то спасать. Обычно все вопросы замыкал на себя Марк. Леве совсем не хотелось встречаться с полицией, но раз Юля попросила, то он это сделает, ведь журналистка совершила чудо — нашла его дочь. Оказывается, о Юле знал даже Атросим, знал и предупредил Марка, который хотел с ней встретиться. Брат очнулся, пришел в себя, и Лева точно знает: теперь он поправится. Последние два дня он все время возвращался мыслями в юность и просил прощения у Маши — за то, что не сумел, не сохранил любовь, а увлекся чем-то призрачным и несущественным. Он не оставит, не бросит Таню. Гранц сказал, что поместил Фриду в больницу, и Лева понял, что речь шла о психиатрическом отделении.

— А дальше разберетесь без меня! — как-то странно подытожил папаша.

Как это — без него, когда он готов примчаться по первому требованию дочерей, контролирует финансовые потоки авиакомпании, вникает во все по поводу и без повода? Они бы и рады оторваться от его пуповины, да на деле не получается. Наверное, Марк не зря перевел деньги в офшоры, что-то там у них с Гранцом не сложилось.

— Здравствуйте. — Лев увидел, что Юля сидит в кабинете у следователя, с которым он уже общался. Он даже вспомнил его фамилию — Аванесов — и подумал, что такие встречи-встряски похожи на взлет самолета, когда гул двигателей нарастает, машина начинает ускоряться, дребезжать и трястись, и появляется новое ощущение: земли под ногами нет, и нужно поверить, что скоро посадка, и довериться этому необычному процессу. Юля словно прочитала его мысли.

— Вы думаете: что может получиться от встречи со следователем и журналистом? Наверное, вы не слишком любите людей этих профессий?

— Юлия, вы сказали, что вам нужно помочь, и я приехал, а любите не любите — это вопрос эмоциональный.

— Точно, я вот на вашу любовь не претендую, — произнес Аванесов. — Мне нужно под протокол подтвердить передачу вам гражданкой Юлией Сорневой писем, которые она обнаружила на месте преступления и которые в результате сильного душевного потрясения случайно положила к себе в сумку, а потом об этом забыла. Я правильно излагаю, Юлия Евгеньевна?

— Правильно, — буркнула Юлька. — Только вот уж совсем из меня идиотку не делайте.

— Считай, что я этого не слышал, — сказал Аванесов. — А письма мне нужно изъять.

— Это личные письма, и они не помогут следствию, — уверенно возразил Бельстон.

— Вот это давайте я буду определять, что лучше для следствия, а что хуже, — недовольно пробурчал Аванесов. — Дайте мне ознакомиться с ними, я верну вам все в целости и сохранности.