Большие гонки

— Ах да. Ты работаешь в министерстве, не так ли? Я совсем забыл. В таком случае у меня есть для тебя кое-что. Свежачок, и стоит тысячу фунтов.

Я сплюнул в стакан и хладнокровно спросил себя, где это такая голь, подобная Тиму Риордану, могла подобрать информацию, стоящую подобную сумму.

— Ты шутишь.

— Вовсе нет. Тысяча фунтов. И наличными, пожалуйста.

Шпионаж подобен плесени, — сказал я мысленно. Вскоре у меня не будет друга, который не участвовал бы в деле. В прошлом году со мной случился шок, когда я понял, что лорд Килмэрри, мой друг и титулованный сводник, работает на тех же людей, что и я. И теперь вот Тимоти, с видом персонажа Ле Карре, пытается всучить мне телефонный номер Косыгина, или что-то в этом роде.

— Я не могу дать подобной суммы за сплетни, так же как осуществлять подобные операции от имени моих работодателей. Я уже достаточно кормил их пустышками. Если у тебя есть возможность намекнуть на источники, я смогу может быть влить в тебя немного наличности.

Тот угрюмо рассмеялся и поглубже завернулся в дряхлую дубленку стиля Великой Битвы за Англию, которую носил в холода.

— Речь идет не о сплетне, и если ты считаешь, что я раскрою свои источники, то тебя пора упечь в одиночную палату в психушке. Но на твоем месте, золотце, я бы серьезно подумал об этом.

Риордан — вещий ворон — новая грань его личности, которую я позже постараюсь изучить. Мы сменили тему.

— Сегодня вечеринка на Кингс-роуд. Напротив «Ауджи». Ты идешь туда? — спросил я.

— О, да. Я слышал об этом. Куколка отмечает свою первую большую роль. Она сразу перешла на водевили. Боюсь только, что она слишком торопит события. Она никогда не продвинется дальше монтажной и кровати ассистента оператора. Да, может быть я заскочу.

Мы ещё поболтали о том, о сем, потом он ушел и, ласково распрощавшись со Стеф, я последовал его примеру и вышел на улицу. Я направился к реке и перегнулся через парапет, рассматривая обломки ящиков из-под апельсинов, использованные презервативы, мертвых чаек и все прочее, что несет наша грязная Темза. В действительности у меня создалось впечатление, что Риордан меня предупреждал. В этом, может быть, заключалась его техника продажи, но кто мог ему сообщить, что я занимаюсь сбором сведений? Сам я никогда не говорил ему об этом, а единственными нашими общими знакомыми были Вероника и Рикки Килмэрри, уехавшие к чужим берегам. К тому же они были связаны клятвой молчания, даваемой в нашем заведении. Документ, можно сказать, подписывался кровью. Я не любил всего этого. Я начинал чувствовать, что не могу переварить подобное, признак, говорящий о том, что в моем теле не все в порядке.

Я думаю, что не существует на земле более слабого типа, об этом я мог узнать, если бы занялся астрологией или расшифровкой каббалистических знаков. Что-то каким-то образом принимало странной поворот. А чувство несварения я унаследовал от своего предка, неуемного монарха. Самое время подумать о причинах провала.

Так как я знал, что мне нечего делать в конторе, то у меня было время для размышлений. Я решил вернуться домой, расслабиться и немного пораскинуть мозгами. Я сел в такси и указал шоферу адрес, велев воспользоваться дорогой, которая проходит не ближе километра от бастионов VI Пи-Эн. (Для любопытных: эта криптограмма означает Нейтральные страны и Страны неприсоединившиеся, создавшие тайную сферу операций. Идея Руперта Генри Квина). Это было несколько дороговато, но стоило затрат, ибо я избегал яростных пиканий моего холерического шефа.

Моя квартира была в Хэмпстеде, в четырехэтажном доме, с одной квартирой на этаже. Моя — на самом верху, иначе говоря, у меня из квартиры самый прекрасный вид, но и самый долгий путь за почтой или молоком. Типично лондонский дом, открытый всем ветрам. Наша улочка не из тех, что печатаются на брошюрах о Лондоне, а из типичных для Хэмстеда. Ветхий дом викторианского стиля, с портиком, поддерживаемым двумя псевдокоринфскими колоннами. Владелец дома выкрасил его двери в зеленовато-оливковый цвет с кремовым обрамлением, пытаясь таким образом привлечь новых и богатых жильцов.

Со стола в вестибюле я взял письмо и начал долгий подъем, ведущий к нескольким квадратным метрам по баснословной цене, числящимся моим жильем. Послание было из министерства социальной защиты и, естественно, в нем был вопрос о моих доходах. Я весь был поглощен расчетами — я им должен, или, может быть, они мне, когда слегка запыхавшись оказался перед дверью своей квартиры.