Большие гонки

В первом ряду стояло такси"шевроле" выпуска 1948 года, ещё с эмблемой нью-йоркской компании таксомоторов. Шины были совершенно лысые, в некоторых местах просвечивал корд, стекла мерзко пожелтели. Вид совершенно завалящий, и к тому же вся она была покрыта толстым слоем грязи. Хромированные части порыжели от ржавчины и хорошо сочетались с желтым цветом окраски.

Дверца заскрипела, когда я её открывал, но когда я повернул ключ зажигания, стрелка амперметра запрыгала под разбитым стеклом. Я нажал на стартер и дряхлый мотор зачихал, выпустил облако черного дыма и машина тронулась. Я тронул рычаг скоростей, раздался ужасный скрежет, вся машина затряслась. Я едва не запаниковал: резко воткнул первую скорость и нажал на газ. Совершенно непонятно, как там все работало, но машина пошла уверенно, только вдруг донесся грохот отвалившегося заднего бампера. Я переключил скорость и - невероятноспидометр полез за тридцать. Слышался грохот железа, в крыше зияли лись дыры, а заднее стекло покрылось сеткой трещин. Но я уже миновал поворот и стал почти недосягаем. Остальные стартовали быстрее, чем я ожидал, но может быть я несколько затянул с выбором автомобиля.

Бог знает сколько времени "шеви" стоял на солнце, и теперь внутри было как в печи без кислорода. Я выжал сцепление и довел скорость до семидесяти в час. Начинался спуск. Я вновь посмотрел в зеркало заднего обзора, но ничего не увидел за облаком выхлопных газов. Впереди был достаточно резкий поворот со спуском и без ограждения перед оврагом. Поворот был правый, а овраг слева. Не очень то приятно туда загреметь. А с такими шинами это не составит труда.

Я мягко нажал на тормоз. Никакой реакции. Нога коснулась пола... безрезультатно. Тормозов не было, а я, идиот, об этом и не подумал.

Поворот приближался со скоростью восемьдесят миль в час, машина теперь действительно была похожа на тиски с зубами. Я резко перешел на вторую, и зубья шестеренок в коробке передач издали звук битых бутылок. Контролируя занос железной рукой, я старался пройти по внутренней части поворота. Машина была слишком стара, а лысые шины едва касались дороги. Я отчаянно крутил пластиковый руль, местами протертый до металла. "Шеви" полз к обрыву, а я боролся всеми известными мне способами, пытаясь замедлить ход. В конце концов объединенными усилиями мы достигли этого.

Но теперь я оказался на входе во второй поворот, уходящий влево. Я подотпустил зад машины, корректируя небольшой занос рулем и нажимом на газ, и мы врезались в боком в подпорную стену. И опять - руль, занос, газ... Машина ещё дважды притерлась к стене, прежде чем вышла из виража... К счастью, в Детройте их по старинке тогда ещё делали прочными. Вылетели все стекла с правой стороны и задняя дверца хлопала как разбитый ставень во время бури. Но по мере того, как эта старая ржавая уродина вытаскивала меня из переделки, я любил её все больше.

За спиной раздался мощный взрыв и в зеркало заднего обзора я увидел огненный клубок. Кто-то сошел на первом повороте.

Я справился ещё с двумя виражами, причем на втором меня чуть не снесло, кто-то разлил на дороге масло. Занос длился так долго, что "шеви" развернуло на 360 градусов и мое сердце едва не остановилось, но удалось выкрутиться.

Внезапно дорога пошла вниз и, взревев, машина выжала сто. Затем вновь начался ровный участок и я гнал вдоль пляжа, возвращаясь к тому месту, где стоял Океанский Клуб. Машина шла под сто, но я едва ощущал это за грохотом и скрежетом дверец и мотора. Время было вновь взглянуть в зеркало заднего обзора.

В тучах копоти, пыли и выхлопных газов мчался"морган". На борту было двое. До них оставалось метров четыреста и они меня нагоняли. Машина была основательно загружена и прекрасно шла на спуске.

Пули подняли фонтанчики песка на пляже рядом с моей машиной и я пригнулся своем сиденьи. Две следующих очереди прошли вдоль машины и разбило лобовое стекло. Я был на какое-то время ослеплен и "шевроле" завилял, как раненый бык. Пришлось "шмайсером"выбить стекло - это сразу решило проблему вентиляции. Я ещё раз бросил взгляд в уцелевшее зеркало. "Морган" был уже в ста пятидесяти метрах. Африканец, игравший роль охотника, перезаряжал оружие.

Лобовое стекло было разбито, а теперь не стало и заднего. Но оно-то их и погубило. Я не знаю, сколько из своих трех колес пропорол "морган", но он резко свернул в бок, перевернулся и грациозно свалился с дороги.

Я кое-как сбросил скорость и вошел в поворот. Дорога вновь пошла на подъем, пришлось перейти на вторую и выжать педаль ногой до пола. Какой-то подшипник начал скрежетать, как кирпич по канистре. Когда еле-еле мы взобрались на вершину, "шеви" уже переварил все, что в нем было, и я чувствовал, что его придется оставить. Я миновал поворот, ведущий к дому Петерса, затем спустился к заливу. В открытом море кружили яхты, залив был пуст. Во время спуска одно из колес отдало богу душу.