Большие люди

Она всхлипывает, зябко поводит плечами, его пиджак скользит вниз. Он подхватывает его, накидывает обратно и руку уже не убирает.

- Люсь, пожалуйста... Не плачь. Не стоит он этого. Ну, - вдруг чуть крепче сжимает ее плечи, - ты же сильная девочка. Сильная, умная и красивая. Не обращай внимания на всяких уродов.

- Красивая... скажешь тоже... - шмыгает носом, - особенно сейчас, ага.

- Красивая, красивая... Не спорь со старшими. И поэтому... про "не нравлюсь"... Ты немножечко не права. Понимаешь?

Только теперь она осознает, как замерзла. Замерзла снаружи и заледенела внутри. А сейчас... Большая горячая ладонь на плече. И ткань пиджака, согретая теплом его тела. И слова его, в которые так хочется поверить. Имеет она право на минутную слабость, в конце концов?! И Людмила опускает голову на широкое надежное плечо. И чувствует, как сжимаются его пальцы на ее плече, притягивая еще чуть плотнее. Глаза закрыть, запомнить, насладиться. Но он не дает.

- Люсь, пойдем. Холодно. Отморозишь себе... что-нибудь...

Она вздыхает. Совершенно не хочется никуда уходить. Хочется сидеть вот так, с ним. И не думать ни о чем. Но, пресекая все ее надежды - телефонный звонок. Гриша опускает руку с ее плеча, лезет в карман собственного пиджака, ненароком оглаживая сквозь ткань подкладки ее талию, верх бедра, отчего она покрывается мурашками вся. А он уже убрал руку и говорит в трубку:

- Да, Гош, нашел. Да, тут мы, недалеко. Понял, хорошо, идем.

Встает и сразу становится холодно, она уже сама подхватывает сползший от его движения пиджак.

- Давай, Люсь, пойдем, - наклоняется, берет ее за руку, тянет. - Там Гошка с ума сходит.

- Я не хочу... - неуверенно.

- Все уже разошлись, только Жорка один мечется. Негоже в день рождения именинника в одиночестве оставлять.

Он знает, что ей сказать. И она со вздохом встает вслед за его рукой.

_____________

- Люся!!! Господи, ради Бога, прости! - именинник растерянный, расстроенный и взволнованный. Стискивает ее руку. - Я... я даже не думал... Эдик, блин, идиот!

- Гош, это ты меня прости. Испортила тебе день рождения.

- Люся, глупости не говори, - резко перебивает ее Григорий. - Тебе ли извиняться?

- Нет, ну правда... Вон, гости все разбежались...

- Или кто-то их разогнал, - вдруг усмехается Гоша, но закончить фразу не успевает - звонит теперь уже его телефон. И она невольно и почему-то с волнением прислушивается к разговору.

- Да, Макс? Ага, понял. Ну, что уж теперь... Согласен с тобой. Хорошо, держи меня в курсе, - а затем, нажав отбой, уже брату: - Поздравляю тебя, Свидерский. Перелом челюсти в двух местах. Со смещением. Макс сказал, - не удержавшись, ехидно, - что это вполне тянет на нанесение телесных повреждений средней степени тяжести. Учитывая твое примерное поведение и прочее... на год условно можешь рассчитывать. Но он, если что, готов быть твоим адвокатом.

Люся, беззвучно охнув, тихо оседает на диван. А Григорий лишь пожимает плечами.

- Подумаешь. Я не жалею. А то стыд и позор - тридцать пять лет и ни одной судимости...

- Гриша... Гоша... да как же это?.. - она не может сказать ничего связного. Все происходящее кажется ей дурным сном.

- Да, страшен в гневе Григорий Сергеевич, - Гоша верен себе и даже сейчас иронизирует. - С одного удара челюсть в двух местах сломать - это надо уметь...

- ЧТО?! - она просто задыхается от того, что слышит, но отказывается понимать - Как это?.. Гриша... ну зачем?!

- Затем, что надо, - Григорий невозмутим. - Уродов надо наказывать и объяснять, что к чему. Я даже удовольствие получил... - потирая костяшки правой руки, - моральное.

- Эх, жаль, я не успел, - поддерживает брата младший, - пнуть пару раз.

- Это потому, что ты был занят тем, что меня держал, - усмехается старший.

- Ты б его тогда вообще зашиб, - парирует Гоша. - А то я не знаю, какой ты бываешь!

- Да ну, - морщится Григорий, - одного раза хватит. Вот еще - об эту мразь руки лишний раз пачкать.

- Тебе точно одного раза хватило.

- Ну зачееем?! - стонет Люся, обхватив голову руками. - Зачем?! Гоша! Гриша! Что теперь будет?! Неужели... правда?! О, Господи... Одни неприятности от меня!

- Лютик, - Гоша садится рядом, обнимает ее за плечи. - Не говори ерунды...

- Это судимость - ерунда?!

- Да не переживай. Не будет никакой судимости. Даже заявления в полицию не будет. Договоримся... как-нибудь.

Она недоверчиво смотрит на него.

- Как - договоримся? С кем?

- С кем надо, с тем и договоримся. Все будет нормально, я тебе обещаю. Ничего не будет твоему рыцарю.

- А если...

- А давайте торт есть, - перебивает ее Григорий. - Гошка, тащи торт. И свечи.

- С ума сошел? Хочешь тридцать свечей в торт воткнуть?

- Конечно. Обязательно. Воткнуть и потом задуть. Разве у тебя нет заветного желания, маленький брат?

_______________

- Ну, что, загадал?

- Эй, так нельзя! - протестует Люся, помогая Гоше вынимать свечки из торта. Кондитерское изделие изрядно потеряло во внешней привлекательности. Остается надеяться, что тридцать свечей не повлияли на его вкусовые качества. - Нельзя говорить, а то не сбудется.