Большие люди

С кухни доносится звонкое "Ай!", бабушкино грозное "Моня, фу!". А Люся понимает — у них поздние гости. Мама с бабулей хороши — могли бы и позвонить на сотовый, предупредить, знают же, что Монька может незнакомого человека напугать. Теперь она замечает и чужую обувь — мужские зимние ботинки, размера, впрочем, навскидку, такого же, как у самой Люси. Нет ни малейшей догадки, кто это. Надо идти смотреть. И, разувшись и повесив пуховик на крючок, Люда проходит к кухонной двери. А там…

Есть такое выражение — стоять по стойке "смирно". Гоша сидит на табуретке по стойке "смирно", в одной руке надкушенный пирожок. На который с видом полнейшего равнодушия смотрит расположившийся рядом Монька.

— Можно ему… дать пирожок? — тон у Гоши крайне почтительный.

— Можно, — кивает Фаина Семеновна.

— Нечего собаку пирогами кормить, — подает голос Люся от дверного проема, обозначая свое присутствие.

Моня оборачивается и смотрит на хозяйку с укоризной. Людмиле временами кажется, что ротвейлер понимает человеческую речь. По крайней мере, когда говорят о нем.

— Пантелеймон, осторожно! — строго говорит бабушка.

Похоже, Люсю никто не слушает. Гоша, кажется, даже дыхание затаил, заворожено глядя на то, как с его руки исчезает пирожок. Исчезает в здоровенной пасти, полной зубов размером в треть пальца взрослого мужчины.

Прикончив пирожок, ротвейлер смотрит на гостя уже более благосклонно и по-прежнему выжидательно.

— А можно еще ему дать?

— Хватит! — Люся проходит на кухню. — Георгий Александрович, какими судьбами?

— Привет, Лютик, — Гошу обескуражить непросто. — Симпатичная у тебя собачка. Только очень грозная.

— Моня, место! — Люся понимает, что собака привлекает к себе слишком много внимания. И это не считая буквально источающих любопытство матери и бабушки. Пес одаривает ее еще одним укоризненным взглядом и понур уходит с кухни, обернувшись пару раз по дороге — а ну как передумает хозяйка? Хозяйка не передумала.

— Итак, — Людмила сложила руки под грудью. — Чем обязана такой чести? И откуда, кстати, ты знаешь адрес?

— Ну, ты же рассказывала, где работаешь… Я позвонил, спросил…

— И тебе так просто сказали мой адрес?!

— Я могу быть очень убедительным, — он улыбается ей своей фирменной улыбкой.

— Ясно, — она слегка растеряна. Нет, все-таки Катя, их бухгалтерша и, по совместительству, кадровичка — полная идиотка! Ведь наверняка именно с ней Гоша разговаривал. — И ради чего это все? Это не визит вежливости, насколько я понимаю?

— Ну… да… наверное… — теперь его тон слегка неуверен.

— Ой, да вам поговорить надо, — спохватывается бабуля. — А то час-то поздний. Ну, вы говорите, да чаю попейте с пирогами. А мы пойдем с Тоней в зал, телевизор посмотрим.

Домашние сегодня демонстрируют просто чудеса сообразительности. Люся прошла к стенному шкафчику, достала чашку, налила себе чаю, а потом обернулась к Георгию. На их пяти-с-половиной метровой скромной кухне он смотрится чужеродно. Вроде бы и одет просто, а вот все равно выбивается совершенно. Или она просто не привыкла видеть мужчин на их кухне?

— Ну, — она обхватывает чашку ладонями. А руки-то подмерзли все-таки. — С чем пожаловал?

— С извинениями.

А вот это было неожиданно. Собственно, и само явление Гоши на их кухне, поздно вечером, без предупреждения, уже само по себе было весьма неожиданным. А уж повод…

— За что тебе извиняться? — она и вправду совсем не понимает Гошиных мотивов и сбита с толку.

— Ну… Гришка на тебя наорал. Некрасиво вышло…

— Ну, так это же твой брат, — тут она не удержалась и таки подколола, выделила последнее слово интонацией, — наорал. Не ты.

— Люсь… — Гоша вздыхает и улыбается. Улыбка у него такая… вот натурально извиняющаяся. — Ну, ведь мы оба понимаем, что я спровоцировал эту ситуацию. Специально делал так, чтобы у тебя сложилось впечатление, что… Ну, ты понимаешь… Извини меня, пожалуйста.

— Да ладно, сама виновата, — Люся ответно улыбается. Все-таки Гошины слова ей приятны. Очень неожиданны и оттого особенно приятны. — Проехали, забыли. Я не обижаюсь. Но знаешь… — она решается сказать ему то, что так и не дает ей покоя. — Вы же вообще не похожи. Если не знать, ни за что не догадаешься, что вы близкие родственники. Ничего общего.

— Ну, так мы по матери только братья, — Гоша расслабился, это видно сразу. Результат Люсиных слов. — Отцы разные. И мы каждый, по утверждению мамы, очень похожи на своих отцов.

— Что значит — со слов мамы? Ты… вы… не видели своих отцов?

— Только на фото, — усмехается Гоша, а Люсю вдруг колет мысль: "Как и я". — Мы с Гришкой безотцовщина. Хотя нет, — поправляется. — Я-то с отцом. Гришка мне вместо отца был.

— Даже так?

— Именно так.

_____________________

Нина Матвеевна, их мать, успела поносить за свою жизнь три фамилии. В девичестве Николаева, по первому мужу Свидерская, по второму — Жидких. Так при фамилии Жидких и осталась. Хотя не раз в шутку говорила, что уже чего-чего, а фамилия у первого мужа была что надо — звучная.