Большие надежды

Если, отличая таким образом Драмла, мистер Джеггерс хотел, чтобы тот показал себя во всей красе, то он достиг своей цели. Хмуро торжествуя победу, Драмл держался с нами все более и более нагло и под конец стал совершенно невыносим. А мистер Джеггерс, как и прежде, проявлял к нему необъяснимый интерес. Казалось, Драмл необходим мистеру Джеггерсу, как изюминка в вине.

По мальчишеской нашей невоздержности мы, вероятно, выпили лишнего и, уж конечно, много лишнего наболтали. Особенно нас распалила какая-то грубая шутка Драмла по поводу того, что мы не знаем счета деньгам. В ответ я очень горячо, если и не очень тактично, заметил, что не ему бы это говорить – всего неделю назад он при мне взял у Стартопа взаймы денег.

– Ну что ж, – огрызнулся Драмл, – взял и отдам.

– Никто и не говорит, что не отдадите, – возразил я, – но мне кажется, что в таком случае вы могли бы помолчать относительно нас и наших денег.

– Вам кажется! – фыркнул Драмл. – О Господи!

– И я подозреваю, – продолжал я, стараясь говорить очень строго, – что сами вы не дали бы нам взаймы, как бы мы ни нуждались в деньгах.

– Что верно, то верно, – сказал Драмл. – Я бы не дал вам и шести пенсов. И никому бы не дал.

– Я считаю, что раз так, то и просить взаймы не очень-то красиво.

– Вы считаете! – фыркнул Драмл. – О Господи!

Этот ответ взорвал меня, тем более что мне никак не удавалось прошибить его злобную тупость, – и, отмахнувшись от Герберта, который пытался меня удержать, я выпалил:

– Ну хорошо, мистер Драмл, раз уж на то пошло, я вам сейчас скажу, что́ мы с Гербертом подумали, когда вы получили взаймы эти деньги.

– А мне плевать, что вы с вашим Гербертом подумали, – прорычал Драмл и, кажется, добавил себе под нос, что мы оба можем отправляться к черту – туда и дорога.

– А я вам все-таки скажу, – не унимался я. – Мы тогда говорили, что вы, видно, рады-радешеньки этим деньгам, а сами точно издеваетесь над Стартопом: вот, мол, нашел дурака.

Драмл расхохотался; он сидел, засунув руки в карманы, ссутулив круглые плечи, и смеялся нам в лицо, не скрывая, что я угадал и что в его глазах все мы – презренные идиоты.

Тут в дело вмешался Стартоп. Проявив куда больше обходительности, чем я, он стал уговаривать Драмла вести себя поприличнее. Но поскольку Стартоп был веселый и приветливый юноша – полная противоположность Драмлу, – тот всегда готов был усмотреть в его словах личное оскорбление. И теперь он только нагрубил ему в ответ, а Стартоп, чтобы замять разговор, отпустил какую-то невинную шутку, на которую все мы дружно рассмеялись. Эта удача его врага взбесила Драмла; он вдруг распрямил свои круглые плечи, вынул руки из карманов, ругнулся, схватил бокал и зашвырнул бы его в голову Стартопу, если бы мистер Джеггерс с непостижимым проворством не удержал его руку в ту самую секунду, когда он размахнулся для удара.

– Джентльмены, – сказал мистер Джеггерс, невозмутимо ставя бокал на стол и вытаскивая за массивную цепочку свои золотые часы, – с великим прискорбием должен вам сообщить, что сейчас половина десятого.

Мы поднялись и стали прощаться. Еще не спустившись с лестницы, Стартоп как ни в чем не бывало уже называл Драмла «дружище». Но дружище не отзывался и даже не пожелал идти в Хэммерсмит с ним вместе, так что мы с Гербертом, решив остаться ночевать в городе, видели, как они пустились в путь по разным тротуарам, – Стартоп чуть впереди, а Драмл за ним, в тени домов на другой стороне улицы, точь-в-точь как обычно в своей лодке на реке.

Так как дверь за нами еще не заперли, я попросил Герберта минутку подождать и побежал наверх, надумав сказать два слова моему опекуну. Я нашел его во второй комнате, где он, стоя среди множества пар всевозможной обуви, уже вовсю мылил руки, смывая наш визит.

Я объяснил свое возвращение желанием высказать ему, как мне жаль, что вышла такая неприятность, и попросить не очень на меня сердиться.

– Пфу! – с силой выдохнул он, набрав воды в ладони и зарывшись в них лицом. – Это пустяки, Пип. А Паук мне понравился.

Он обернулся ко мне и стал вытираться, мотая головой и громко отфыркиваясь.

– Я рад, что он вам понравился, сэр, – сказал я, – но мне… мне он не нравится.

– Да, да, – подтвердил мой опекун. – Вам с ним лучше не иметь дела. Держитесь от него подальше. Но мне он понравился, Пип. Это в своем роде цельная фигура. Если бы я занимался ворожбой…

Выглянув из-за полотенца, он поймал на себе мой взгляд.

– Но я не занимаюсь ворожбой, – сказал он, снова прячась в полотенце и насухо вытирая уши. – Вы ведь знаете, чем я занимаюсь, так? Спокойной ночи, Пип.

– Спокойной ночи, сэр.

Через месяц с небольшим после этого срок пребывания Паука у мистера Покета кончился, и, к великому облегчению всего дома, кроме миссис Покет, он уполз в свою фамильную щель.

Глава XXVII

«Дорогой мистер Пип!