Большие надежды

— Сам решай, в комиссии я буду, Ирина Александровна и еще с деканата вашего кто-нибудь. Глядишь, математиком станешь когда-нибудь, будешь преподавать у нас. Хочешь преподавать? — шутит профессор.

— Хочу, — вру я, так как считать рубли до зарплаты — не моё!

Буду с семью рублями в кошельке ходить. Счастье какое! Ирина сидит офигевшая.

Тут в класс, потеснив профессора, заходит тучный мужчина.

— Штыба кто из вас? — буркает паровозной трубой толстяк.

— Тоже досрочно хочет сдавать? «Историю искусств»? Да не верю! — говорит Славский, указывая на меня рукой.

— Идём на партийное собрание, через десять минут начнётся, — толстяк не намерен шутки шутить и вообще смотрит в мою сторону без симпатии, а вижу я его в первый раз.

— Ты что, и правда партийный работник? — отмирает Ирина Александровна.

— Да какая партийная работа? Просто молодой коммунист, — также мрачно произносит толстяк, очевидно, недовольный ролью курьера.

— У меня лабораторные работы ещё. И да, я на партийной работе, с понедельника, и зам главы комиссии по выезду за рубеж при нашем крайкоме КПСС, — хвастаюсь я.

— Да успеешь на вторую пару, — машет рукой мужик, уже глядя на меня заинтересованно и без неприязни.

— Ты не пошутил? — спрашивает он, когда мы шли по коридору в сторону лестницы.

— Нет, какой же дурак таким шутит? — недоуменно смотрю на дядю я.

— Александр Абрамович, буду вести у вас «Историю искусств», дифференцированный зачет, — протягивает неожиданно крепкую руку преподаватель.

— У меня способностей к искусствам нет, — сразу предупреждаю я.

Глава 8

— Я, вообще-то, хотел поговорить на тему твоей новой работы в крайкоме. Планирую выезд за рубеж, так что не избежать нам новой встречи, — пояснил дядя.

— Сейчас на комиссию выезжающего вызывать не обязательно, ну и рассмотрение будет другими людьми делаться. Да я, собственно, ещё не знаю своих полномочий, — пытаюсь отмазаться я. — А долго собрание будет идти? Не хочу занятия пропустить.

— Ну, так узнаешь со временем. А Леоненко, ваш преподаватель, тоже на собрании, — отвечает Александр Абрамович.

Собрание проходило в лекционной аудитории, именуемой аббревиатурой «БФА-2». Такое же большое помещение в первом корпусе универа, как и «БФА-1».

Мы зашли, когда собрание уже началось, пришлось торопливо занимать свободное место на первом ряду. Сел я рядом с весёлым дядей, от которого резко несло душным ароматом дешёвого одеколона. Он вполголоса переговаривался со своим соседом — пухлым блондином в модном, явно импортном, костюме. Историк (или искусствовед?) сел на два ряда выше, где его уже ожидали. В президиуме было шесть человек, и начала собрание энергичная тётка лет сорока. Собрание оказалось отчетно-выборным, но пунктов немного, всего три — отчёт, выборы и разное.

— В нашей партийной организации в настоящий момент сто семьдесят человек, — в хрипящий микрофон говорила она. — На каждом факультете имеется первичная организация. Новых членов у нас трое. Встаньте, пожалуйста, товарищи.

Поскольку говорила она это монотонно, не выделяя ничего голосом, я немного замешкался и встал последним. Первыми встали две воблы-тетки лет под сорок.

— А член-то всего один, — по-хамски тихонько пошутил пухлый.

Слышу эту пошлую фразу краем уха и думаю: «А еще интеллигент называется». Дамы (не будем уподобляться бескультурным) что-то быстро рассказали о себе, и настала моя очередь.

— Анатолий Штыба, девятнадцать лет, студент первого курса физфака, — коротко поведал я и попытался сесть на место.

— Погодите, а почему вам девятнадцать, а курс первый? — заинтересовался кто-то с галерки.

— Окончил зональную Красноярскую комсомольскую школу, там три года после восьмого учатся, ну, и в начальную школу с восьми лет пошел, — поясняю я непонятно зачем.

Только попытался сесть, опять вопрос, уже из серёдки аудитории:

— Анатолий, а какой бы фронт работ вы хотели взять на себя? Что сможете сделать?

— Товарищи, у нас отчет, — прерывает вечер вопросов и ответов ведущая и продолжает дальше: — Успеваемость за последний год повысилась на девять процентов, в лидерах физический факультет — плюс двадцать один процент, в отстающих экономический — минус семь процентов. Товарищи! Давайте подумаем, что можно сделать для улучшения успеваемости? Мне кажется, необходимо смелее внедрять новые формы обучения… индивидуальные планы… современные технологии… компьютеры.

Тётка села, её сменил другой член президиума, потом ещё и ещё. Сижу, слушаю. Местами очень даже интересно, например, про хоздоговорные работы. Затем были выборы. Что сказать… я человек новый, проголосовал как все. На «разном» опять меня дернули. Сволочи, видят же — молодой студент, новичок, могли бы и не трогать.

— Анатолий, так что насчёт работы? Вы молодёжь знаете, чем бы хотели заняться? Мы не каждому выбор предлагаем, — с подковыркой, как мне показалось, спрашивает модный сосед слева.

Очень хотелось пошутить: — «А я не каждому отказываю». Но, подумав, решаю ответить конструктивно: