Большие надежды

Развожу руками, глядя на Шенина в президиуме, который сначала замешкался, а потом громыхнул:

— Анатолий Валерьевич, поясни, что не так?

Встаю и иду к микрофону на сцену.

— Объясню. Стройка КАТЭК — молодёжная, и многие тут нашли не только интересную и важную для страны работу, но и личное счастье. А что за счастье может быть, вы понимаете. Дети. В прошлом и позапрошлом году ребятишки, которые родились на заре этой всесоюзной стройки, пошли в первый класс. И две дубининские школы, пятая и шестая, не смогли вместить всех. Было принято решение организовать для сорока — сорока! Товарищи, обращаю внимание на это! — классов обучение в помещении бывшей музыкальной школы. Это неприспособленное для обучения детей здание, к тому же опасное в плане пожарной безопасности. Как вы знаете, щитовые дома сгорают почти моментально, минут за пятнадцать. Когда детей мало, их можно эвакуировать быстро, а когда школа переполнена?

— Там дежурят постоянно родители! — с места крикнула недавняя выступающая. — Мы заботимся о безопасности детей.

— Не надо кричать с места, у вас была возможность выступить, — оборвал я её, махнув рукой, чтобы села обратно. — Я совсем недавно был учеником зональной комсомольской школы. Так вот, мы совместно с комитетом ВЛКСМ КАТЭКа взяли шефство над этим объектом, предложив дежурить ради безопасности детей в школе. Но я и не думал, что это затянется более чем на год. Что получается? Дети учатся в три смены, музыкальной школы нет, и заниматься дополнительным образованием негде, а сроки ввода в эксплуатацию новой большой школы — секрет? Вы почему об этой проблеме умалчиваете?

Звенящая тишина. На фоне благополучного отчета райкома, присыпанного для видимости легкой критикой, мой разнос выглядит впечатляюще.

— Да, а мне тоже интересно, когда будет готова новая школа, и когда отдадут здание музыкальной школы? — линкор по имени Шенин развернул башню своего главного калибра в сторону местных властей.

— Оксана Михайловна, ответьте, — шустро перевел стрелки местный босс.

— Не слышала, чтобы это вы предлагали дежурство в школе, — зло выплюнула слова в мою сторону Оксана. — А строительство школы по плану закончат в девяностом году, ну, может, в девяносто первом.

— Это долго. Следующий год или, на крайний случай, восемьдесят девятый. Дети для нас — самое главное. А насчет дежурства? Есть соответствующее решение горкома ВЛКСМ, где поддержано мое предложение. Поднимите бумаги, посмотрите, — обращаюсь к Шенину я.

— Поддерживаю, и край поддержит. В общем так, товарищи, в следующем году к первому сентября жду от вас приглашение на открытие школы, — кивнул Шенин.

— У нас, кроме соцкульбыта, есть и другие проблемы — надо наращивать темпы добычи угля. В следующем году мы должны выдать на сто тысяч тонн больше! — не подумав сказал райкомовец.

— Для кого это всё? Ну, эти тонны? Для наших же советских людей! И тонны эти не вместо заботы о детях должны быть, а вместе, — не согласился с ним Шенин.

После собрания народ гудел. Я же не стал слушать шепотки и тем более спорить, а отправился в гостиницу. Банкет на какой-то местной базе сегодня тоже будет, но настроения туда идти нет.

Утром в воскресенье выезжаем в Бородино. Перед отъездом меня нашёл глава райкома и что-то начал вещать — про роль молодёжи, про перестройку, про правильную критику. Олег Семенович стоял в сторонке и посмеивался.

— Я ведь поднял решение собрания, и — да, там ваша фамилия значится в качестве инициатора противопожарного дежурства. Огромное вам спасибо за заботу о наших детях, — на прощание пожал мне руку дядя.

— Можно подумать, я за спасибо работаю, — проворчал я, садясь в машину.

Вроде тихо, но шеф услышал.

— Всё правильно сделал, а то что нагрубила эта Михайловна, так это от возраста. И её и твоего. Ты молодо выглядишь просто. Но не расстраивайся — эта беда проходит, — подбодрил меня Шенин.