Большие надежды (без указания переводчика)

Чрезъ мѣсяцъ мы два послѣ моего поступленія къ мистеру Покету, къ нему заѣхала мистрисъ Камилла съ мужемъ; она была сестра мистера Покета, заѣхала также и Джіорджіана, которую я видѣлъ у миссъ Гавишамъ вмѣстѣ съ ними; она была двоюродная сестра мистера Покета, довольно-противная, старая дѣва, у которой религія перешла въ ханжество, а любовь — въ желчь. Эти особы ненавидѣли меня со всѣмъ ожесточеніемъ разочарованной алчности; но, въ настоящемъ моемъ положеніи, разумѣется, ухаживали за мною и льстили мнѣ самымъ низкимъ образомъ. О мистерѣ Покетѣ относились снисходительно, какъ о взросломъ ребенкѣ, непонимавшимъ своихъ выгодъ. Мистрисъ Покетъ была у нихъ въ крайнемъ небреженіи; впрочемъ, онѣ сожалѣли о ея разочарованіи, сознавая всю горечь этого чувства.

Такова была обстановка мѣста, гдѣ я долженъ былъ приняться за свое воспитаніе. Я вскорѣ сдѣлался большимъ кутилой и въ нѣсколько мѣсяцевъ издержалъ сумму, которую счелъ бы баснословною, еслибъ не свѣрилъ ее по счетамъ; но все же, съ грѣхомъ пополамъ, я занимался своимъ образованіемъ и, время-отъ-времени, принимался прилежно за свои книги. Впроченъ, тутъ не было иной заслуги, кромѣ достаточнаго количества здраваго смысла, чтобъ понять свое невѣжество. Съ мистеромъ Покетомъ, съ одной стороны, и Гербертомъ, съ другой, всегда готовыми помочь мнѣ въ случаѣ нужды и постоянно-поощрявшими меня къ занятіямъ, я необходимо долженъ былъ быстро подвигаться впередъ. Развѣ только такой олухъ, какъ Друммель, могъ бы не воспользоваться столь удобнымъ случаемъ.

Нѣсколько недѣль не видавшись съ Уемикомъ, я вздумалъ написать ему записочку, обѣщая въ назначенный мною вечеръ посѣтить его въ собственномъ домѣ. Онъ отвѣчалъ, что будетъ очень-радъ меня видѣть у себя, и просилъ, чтобъ я зашелъ за нимъ въ контору въ шесть часовъ. Я отправился и засталъ его въ то самое время, когда онъ пряталъ ключъ отъ денежнаго сундука себѣ за спину, а часы били шесть часовъ.

— Думаете ли вы пройтись пѣшкомъ въ Уольворѳъ? спросилъ онъ.

— Если, вы не имѣете ничего противъ, сказалъ я.

— Напротивъ, я очень-радъ размять ноги, отвѣчалъ Уемикъ: — я цѣлый день просидѣлъ, согнувшись за конторкой. Ну-съ, я вамъ сижу, что у насъ будетъ въ ужину, мистеръ Пипъ: душоная говядина домашняго приготовленія и жареная курица отъ кухмистера. Я надѣюсь, — что она будетъ нѣжна и жирна, потому-что кухмистеръ былъ на-дняхъ присяжнымъ по одному нашему дѣлу, и мы недолго продержали его въ судѣ; я ему напомнилъ объ этомъ обстоятельствѣ и сказалъ въ-заключеніе: «Выберите курочку пожирнѣе, потому-что еслибъ мы захотѣли, то продержали бы васъ въ судѣ еще денёкъ-другой». Онъ на это отвѣчалъ: «Позвольте вамъ поднести въ подарокъ лучшую птицу, какая у насъ есть въ лавкѣ». Я, разумѣется, позволилъ. Вѣдь, это имущество, и движимое, пока мы ближе съ нимъ не познакомились. Вы ничего не имѣете противъ престарѣлаго родителя?

Я думалъ, что онъ все еще говоритъ о птицѣ, пока онъ не прибавилъ: «У меня, видите ли, есть дома престарѣлый родитель». Тогда только я отвѣтилъ, какъ требовала учтивость.

— Такъ вы до-сихъ-поръ еще не обѣдали у мистера Джаггерса? спросилъ онъ, пока мы шли.

— Нѣтъ еще.

— Онъ самъ говорилъ со мной объ этомъ сегодня, когда услыхалъ, что вы будете у меня. Вы, вѣроятно, получите приглашеніе на завтра. Онъ намѣренъ также пригласить вашихъ товарищей; ихъ трое — не такъ ли?

Хотя я далеко не считалъ Друммеля въ числѣ близкихъ ко мнѣ людей, однако, отвѣтилъ:

— Да.

— Ну-съ, онъ намѣренъ пригласить всю шайку…

Мнѣ этотъ комплиментъ не показался очень-любезнымъ.

— Чѣмъ бы онъ васъ ни угощалъ, ѣда будетъ хорошая — за это я ручаюсь. Не гонитесь за количествомъ и разнообразіемъ блюдъ; вы за-то будете имѣть все отличнаго качества. У него примѣчательно еще то, что онъ никогда на ночь не запираетъ ни оконъ, ни дверей.

— И его не обокрадутъ?

— Въ томъ-то и дѣло! возразилъ Уемшь. — Онъ говоритъ всякому встрѣчному-поперечному, что хотѣлъ бы видѣть человѣка, который рѣшился бы его ограбить. Видитъ Богъ, я не одинъ, а сотню разъслыхалъ собственными ушами, какъ онъ говорилъ отъявленнымъ мошенникамъ у себя въ конторѣ: «Вы же знаете, гдѣ я живу; тамъ-ничего не запираютъ ни на ключъ, ни на запоръ: отчего бы вамъ тамъ не попытать счастія? А, ну-тка, не-уже-ли это васъ не соблазняетъ?» Ни у одного изъ нихъ духу не хватитъ подняться на такую-штуку, изъ любви къ искусству или къ деньгамъ.

— Не-уже-ли такъ его боятся? сказалъ я.

— Бояться его, повторилъ Уемикъ: — я думаю, что боятся. Да и онъ-то себѣ-на-готовѣ. Серебра, сэръ, ни-ни. Нейзильберъ — больше; ничего, до послѣдней ложечки.

— Такъ-что имъ не будетъ поживы, замѣтилъ я: — еслибъ они даже…

— Э! За-то ему пожива будетъ, прервалъ меня Уемикъ:- они это знаютъ; они и десятки другихъ жизнію поплатились бы. Онъ кого захочетъ доканать, такъ ужъ доканаетъ.

Я предался-было размышленіямъ о величіи своего опекуна; яо Уекикъ прервалъ ихъ:

— Что же касается серебра, тутъ, повѣрьте, какъ и вездѣ, проглядываетъ его глубина. У рѣки своя глубина, у него — своя. Взгляните-ка на его часовую цѣпочку: ужъ куда основательная!