Большие воды

– Как вам поездка? – Адмаэль тоже улыбался, но заметно было, что оба серафима облегченно перевели дух.

Хлопнула входная дверь.

Аднарель быстро встал. Адмаэль отвернулся от микроскопа. Близнецы напряглись.

Послышался мамин голос:

– Близнецы! Вы дома?

– Ой, – сказал Сэнди. – Нам бы лучше убрать единорогов отсюда.

– Они уйдут, как только в них не будут верить, – сказал Аднарель.

– Но Мег и Чарльз Уоллес верят в единорогов! – воскликнул Деннис.

– А в серафимов? – поинтересовался Адмаэль.

– И нам вообще не полагается находиться в лаборатории сейчас, когда идет эксперимент. – Сэнди встревоженно посмотрел на Аднареля.

– Не страшитесь, – сказал серафим. – С вами все хорошо?

– Да – пока мама нас тут не нашла, – ответил Сэнди.

– С нашим-то загаром, – прибавил Деннис.

– По сравнению с некоторыми другими вашими невзгодами… – начал Адмаэль.

Мама позвала снова:

– Близнецы! Вы где?

– Мы не прощаемся, – сказал Аднарель. Он посмотрел на Адмаэля, потом возложил сильные руки на голову Денниса. Адмаэль проделал то же самое с Сэнди. Мальчики почувствовали не столько нажим, сколько ощущение, будто их макушки приподнялись – почти так же, как приподнимались животные-вместилища, прежде чем сделаться серафимами. А потом каждый из них увидел перед собой обычного зимнего близнеца – без загара пустыни, с волосами, не выгоревшими добела.

Сэнди мельком взглянул на все еще босые ноги Денниса, попытался было что-то сказать, но остановился, когда Аднарель поднял руку.

– Большие воды… – Серафим взялся за рог единорога. Свет рога хлынул в руку серафима и потек в его тело и крылья, пока весь он не стал источать свет. Адмаэля теперь тоже переполняло текучее сияние.

– Не погасят… – казалось, говорил он. Свет вспыхнул, ослепив близнецов. Потом сияние угасло.

Единороги и серафимы исчезли.

Белокожие русоволосые близнецы уставились друг на друга.

Миссис Мёрри открыла дверь в лабораторию. Из-за ее спины с любопытством выглядывали Мег и Чарльз Уоллес.

– Сэнди. Деннис. Вы что здесь делаете? Вы что, не видели табличку на двери? – Голос миссис Мёрри был преисполнен недовольства.

– Мы как-то ее не заметили, – начал Сэнди.

– Мы просто зашли взять голландское какао, – объяснил Сэнди.

– Да вот же оно, – сказала Мег, – на полу, возле кухонной двери. Хорошо, что вы его не рассыпали.

– Мы просто сварим немного какао, – сказал Сэнди. – Сделать и на вас?

– Давайте, – согласилась мать. – Что-то сильно похолодало. Но, Сэнди, Деннис, я вас умоляю – не входите в лабораторию, когда вас просят! Надеюсь, вы не трогали ничего такого, что трогать не следует?

– Ну, не то чтобы… – медленно проговорил Сэнди. – Но я не думаю, чтобы мы тронули что-то такое, чего нам трогать не следовало, – как ты думаешь, Дэн?

– При данных обстоятельствах – нет, – сказал Дэн.

– Дэн, а почему ты босиком? – спросил Чарльз Уоллес.

– Боже мой! – воскликнула миссис Мёрри. – Деннис Мёрри, сию секунду пойди и обуйся, пока ты не простудился!

Мег открыла кухонную дверь, и за ней был знакомый аромат свежего хлеба, яблок, запекающихся в печи, и тепла, и света, и всего, присущего дому.

Когда они следом за остальными вошли в дом, Сэнди шепнул Деннису:

– Я очень рад, что кухня по-прежнему на месте. Знаешь, я скучал по дому.

– Наверное, мы всегда будем немного по нему скучать, – согласился Деннис.

– Да, пожалуй. – Сэнди потянулся. – А как только пройдет наш день рождения, мы сможем получить водительские права.

– Уж скорее бы, – сказал Деннис. – А теперь давай сварим наконец какао.