Большое домино

Держу небольшую паузу. Присутствующие переваривают сказанное. Все кроме Сталина и Берии своим видом и возгласами выказывают одобрение идеи. Ловлю взглядом непонятные переглядки Верховного и Лаврентия Павловича. Закругляю паузу.

— Но, это ещё не всё. Все поверили в реальность и возможность моего плана? — кивки присутствующих, — А, что будет если об этом плане станет известно Швейцарскому руководству? Как они к этому отнесутся. Красная Армия с союзниками вторгается в Швейцарию, но не с целью пробить проход на юг Германии, а с целью расфигачить швейцарскую промышленность и транспортную инфраструктуру. Война в Европе скоро закончится, и Швейцария останется с разваленной экономикой и в статусе союзника Гитлера. Захотят ли швейцарцы для себя такого итога войны? Скорее нет, чем да. И тогда они скорее всего согласятся выполнить условия нашего ультиматума.

— А, дальше? Свою ударную армию в Баварию поведёшь? — спрашивает Будённый.

— А, дальше в Баварию через Швейцарию пойдёт сводный Альпийский фронт. 5-ю Ударную в Альпы затаскивать не вижу смысла, для неё нужно побольше простора. Думаю имеет смысл армии стартовать из Гренобля159, через Лион и Дижон выйти к Германской границе у Люксембурга, а там либо на Кёльн, либо на Франкфурт-на-Майне. Всего менее семисот километров по территории с хорошими дорогами и с практически полным отсутствием сильных гарнизонов. Линию Зигфрида на франко-германской границе можно в серьёз не воспринимать. Она до конца не была дооборудована, а имевшееся на ней вооружение уже снято немцами и переброшено на Восточный фронт. Вот такой замысел. На сколько знаю, Генштаб планирует удар из Белоруссии на Данциг, с целью окружения соединений вермахта в Восточной Пруссии. Немцы после этого бросят все силы на деблокаду окружённых. В это время можно будет провести десантную операцию в Данию из Скандинавии и удар силами этого десанта на встречу удару 5-й Ударной. Одновременно с этим, удар по Венгрии. Ну и югославо-итальянцы через Швейцарию идут в Баварию. Не сможет Гитлер одновременно на стольких направлениях сопротивляться.

— Красиво, но надо считать, — тихо замечает Шапошников, — Опять же, что там в Швейцарии надумают?

— А, если швейцарцы отвергнут наш ультиматум? — спрашивает Сталин, — Альпийскому фронту всё же придётся там в горах воевать. Румыны, югославы и все остальные всё же довольно слабы, будут большие потери. Вам их не жалко, товарищ Брежнев?

— Я жалею прежде всего наших советских солдат.

— Но, они же, можно сказать, наши союзники, — проговаривает Молотов, — Братья, так сказать по оружию. А, вы их за пушечное мясо держите.

«Ага. Держу. Сейчас я вам такого расскажу, мало не покажется.»

— Для меня братья — татары, казахи, узбеки, армяне и другие народы Советского Союза. Потому как мы в одной семье, семье Советского народа живём. И не может быть братьев вне семью. Румыны-болгары и прочие греки могут быть для нас только друзьями. Могут. В будущем времени. Сейчас они просто соседи. А соседи бывают и плохими и хорошими. Это брату ты помогаешь вне зависимости, сможет ли он помочь в ответ. А друг, друзья, дружба она не может быть односторонней. Нет дружбы когда в походе один тащит на себе два рюкзака, а другой идёт налегке. В дружбе всё поровну. Хотите быть нашими друзьями — тащите тот же груз, что мы уже два года тащим. В противном случае вы — нахлебники-иждивенцы и отношение к вам соответствующее. Хотите быть на стороне победителей, так идите и побеждайте.

— Интересные у Вас рассуждения, товарищ Брежнев, — осуждающе качает головой Молотов, — А, как же пролетарский интернационализм?

— В рассматриваемом вопросе, мою позицию можно определить как антитроцкизм, и где-то по этому вопросу я солидарен с некоторыми лозунгами эсэров.

— Это что ещё такое? — спрашивает Ворошилов.