Большое кино

- Черт, забыла! Я разинув рот слушала его лекцию о том, что премьера всегда лотерея...

- Ты что-то ешь или у тебя проблемы с дикцией?

- Конечно, ем, - заверила ее Верена. - Когда я волнуюсь, то всегда прибавляю в весе. Уже звонили два репортера - не бойся, я вела себя безукоризненно. Я сказала им с жутким венгерским акцентом: "Ничего не знать ни о какая мисс Верена. Я делать уборка, и все". - Она огляделась, прикидывая, обо что вытереть пальцы, испачканные арахисовым маслом.

- Умница.

- С акцентом у меня нет проблем, не то что с памятью.

Ладно, придется переодеться. - Она уже была готова вытереть пальцы о подол, но в последний момент догадалась их облизать.

- Во что, например?

- Скажем, в штаны-парашюты и водолазку. Девин Лоу говорит, что я придаю старой одежде новый масштаб.

- Девин - болтун. Ты забыла, что обязана появиться сегодня в наряде от Тимми Тейлора? Он очень старался, чтобы наряд красиво смотрелся, хотя надеть его будет нелегко...

- В том-то и дело, Кит, что мне надоело красоваться. Губы вообще скоро лопнут от улыбок.

- Не надрывайся, Верена!

- Разве я надрываюсь?

- Гудишь, как из пустой бочки. Не подвергай излишнему напряжению голосовые связки. Относись к ним, как к тонкому инструменту, которым тебе предстоит зарабатывать на жизнь.

Верена понизила голос, изображая бас Брендана:

- "Даже из скрипки Страдивари неумелый скрипач сможет извлечь только звуки похуже воя собаки, испражняющейся бритвенными лезвиями".

- У Брендана это выходит пооригинальнее, но дело не в этом. Я все поняла; тебе пора в отпуск. Первые четыре недели съемок я обойдусь без тебя. Поезжай в Миллбрук. Вернешься, когда придешь в себя.

- Не хочу приходить в себя! Хочу работать.

- Тебя когда-нибудь посещала мысль, что ты прячешься от действительности?

- Я актриса - такое уж у меня ремесло. Я и Брендан - мы вообще очень похожи.

- "Брендан и я" - так было бы скромнее. Лучше браться за проблему тогда, когда она еще не успела превратиться в безнадежную. Это была неудачная идея - оставить тебя там одну.

Если бы Брендан не настоял...

- Напрасно ты винишь его. Я целый год просидела у вас на шее и решила позволить вам побыть вдвоем.

Когда они жили в "Кларе" втроем, Верена ночевала наверху, на складной кровати, а Кит с Бренданом занимали спальню.

Иногда, когда стихал прибой, Верена слышала по ночам их голоса: от баса Брендана вибрировали окна, смех Кит поднимался вверх, как прозрачные пузырьки в воде. Да, Брендан умел ее смешить. Внезапно до Верены дошло, почему Кит вдруг лишилась чувства юмора: впервые за год она осталась одна.

- Ничего со мной не будет, - пробурчала Верена, наверное, в тысячный раз.

- Клянешься?

- Всеми святыми.

- Хотелось бы, чтобы это была правда.

- Знаю, тебя накрутила Либерти.

- Ничего подобного: у нее нет времени перемывать тебе косточки...

- Зато до рождения ребенка вы подолгу шушукались. Я даже знаю о чем: будто бы мне надо обратиться к психотерапевту.

- Это далеко не самая плохая идея.

- Идея дрянная. Все психотерапевты - шарлатаны. Ладно, забудем.

- Вот и умница. Скоро увидимся. - Верена услышала, как Кит чмокнула трубку. Сама она опустила трубку медленно, после чего уставилась на каминную полку.

Ей не требовалось освещение: она знала, что фотографий на полке уже нет, что все это великолепие в драгоценных рамках убрано с глаз долой. Пройдет немало времени, прежде чем она наберется сил и снова захочет взглянуть на Раша и на остальных.

Раш и остальные... В том-то и заключалась вся проблема.

Его отец и мать в день венчания в Константинополе, перед посадкой на пароход и отплытием в Америку. Ее дед, старый и седой, его жена, больше похожая на его дочь... Молоденькая Китсия в белом платье, Арчер ребенком в матросском костюмчике. Китсия и Аманда, стоящие рука об руку перед одним из ангелов во дворе дома Китсии на Зваре. Китсия и Верена, снятые в тот же день. Верена и Раш на приеме косметической фирмы "Руба". Она, мать и Арчер всю оставшуюся жизнь будут вспоминать человека, жившего среди них, познавшего их любовь, но ответившего предательством. Не предали ли и они его?

"На протяжении всех семнадцати лет, - сказала ей Либерти после выхода из церкви, где отпели Раша, - ну, пускай шестнадцати, если не считать год, который ты провела в бегах, Раш был твоим отцом. Нравится тебе это или нет, он остался частью тебя".

Пусть так, но присутствовать на его похоронах она не хотела - это Мэнди заставила ее пойти. Через два дня после смерти Раша взорвалась яхта Ахмеда вместе с ее хозяином, и они, не задавая лишних вопросов, договорились скрыть от газет все-все - от вендетты до обстоятельств гибели Александера. Либерти тоже пообещала не публиковать эту историю, которую она называла романом. От Верены требовалось совсем немного: почтить своим присутствием похороны, как подобает убитой горем дочери Раша Александера, - в конце концов, должна же она пойти навстречу матери...