Большое кольцо

Войдя в кабинет главного начальника, Александр Борисович испытал все то же часто повторяющееся в последнее время ощущение, напоминающее дежа-вю. Но только, вероятно, с обратным знаком. То есть хозяин кабинета был ему как-то отдаленно знаком, но вот сказать с уверенностью, что это именно с ним изображал он какой-то там балканский танец на вечеринке у Славки, это извините… Возможно, поэтому и застыло у него на лице настороженное выражение.

Но хозяин — рослый, крупный генерал с глубокими залысинами и лохматыми, кустистыми бровями — немедленно поднялся из-за стола и быстро пошел навстречу с раскинутыми для дружеских объятий руками. Е-мое! — сказала бы одна знакомая женщина, что делается.

— Ха-ха! — воскликнул гулким басом Фролов. — И совсем не изменился! Молодец! Садись, рассказывай. — и сам сел к длинному столу для заседаний узкого круга — напротив.

Турецкий поставил барсетку сбоку, на стол, и в ней что-то предательски звякнуло — ну как если бы ключи, к примеру, стукнули по стеклу. И генерал немедленно уставился на нее, потом перевел вопросительно улыбающийся взгляд на гостя.

— А, — небрежно отмахнулся Турецкий. — Искал в сейфе нужный документ, совершенно случайно наткнулся… Хочешь взглянуть?

Он вынул бутылку, протянул через стол. Фролов, не прикасаясь к ней, прочитал надпись на этикетке, покачал головой:

— А что, Саня, и часто тебе удаются такие неожиданные находки?

— Да не знаю, — пожал плечами Александр Борисович, — как-то завалялась.

— Ну раз завалялась, значит, надо понимать, и не жалко. Отчиняй! А я скажу…

Он вышел в приемную, и через минуту-другую его секретарша внесла на подносе пару рюмок и две чашки кофе. Поставила, улыбнулась Александру Борисовичу и удалилась.

— Рассказывай, какие дела, — сказал Фролов, поднимая рюмку. — Твое драгоценное!

— Взаимно! — кивнул Турецкий…

Профессионально выстроенный только на одних фактах и полностью лишенный любых эмоций, недолгий рассказ Александра Борисовича, было заметно, вызвал легкое недоумение у генерала.

— Все понимаю, Саня, кроме одного, — задумчиво пророкотал он, — на хрена попу гармонь? Ты ж у нас по заказухам, на кой черт тебе эта шпана? Я подозревал что-то личное.

Ну вот, теперь, значит, надо и это объяснять. Про Костю Меркулова, про Хасана Гусарова, про Питера Реддвея — словом, про все, с чем невольно столкнулся Турецкий в последнюю неделю. Оказывается, всего неделя-то вроде и прошла, а уж думалось, будто невесть сколько времени занимается действительно не своим прямым делом.

— Словом, понятно… — пробурчал Фролов, уже сам по-хозяйски разливая коньяк. — Хреновая, доложу тебе, Саня, у нас система, если на каждую дырку приходится «важняка» напрягать…

— Согласен, но ведь и сам помнишь наше светлое прошлое. Если не ты, то кто же?

— А это потому, что все работать разучились! За редким исключением. Вот они на тебя и валят.

— Разучили, Федор Александрович, — вздохнул Турецкий. — А точнее, отучили. Думаешь, не умеют? Или не хотят? Нет, дорогой, не дают. Не разрешают — из высших интересов.

Он вспомнил о том же Фрадкине и его более чем странном похищении, обошедшемся концерну в десять миллионов долларов. И можно подумать, будто эти деньги они вынули из собственного кармана, а не из государственного… Вспомнилось не менее странное решение прокурора прикрыть это дело… Но решил, что нагружать сейчас Федора еще и такой информацией было бы откровенно недружественным актом. Хватит уже и того, за чем он пришел сюда. А, собственно, чего он просит-то?

Этот же вопрос задал и Федор:

— Так чем же я-то могу помочь твоему горю?

— Во-первых, Федь, мне бы не хотелось, чтобы тебе донесли, что какой-то там наглый деятель из Генеральной прокуратуры чего-то копает под твою доблестную организацию. А это будет обязательно. И донесут, и распишут в таких красках, что не дай боже. И, во-вторых, чего я буду, в самом деле, при нужде и без надобности трясти своей ксивой? Мне ж много не нужно. Нам бы тех «капитанов-лейтенантов» вычислить и взять за это самое, чтоб у других охоту отбить.

— А вот, кстати, по этому поводу! — засмеялся Фролов. — Было у нас тут… — он обвел пальцем длинный стол, за которым сидели сейчас, намекая на какое-то высокое, видимо, совещание. — Короче, в связи с многочисленными жалобами по поводу хамящих гаишников и пожеланиями оттуда, — он ткнул пальцем в потолок, — мои боевые помощнички внесли предложение… Сейчас скажу, ты отпадешь. Это ж тебе просто повезло — на офицеров нарвался. А кто у нас главным-то образом на дороге стоит? Да сержант с трехклассным в лучшем случае образованием. А других просто нету! Потому что, если у кого семь классов, тот, считай, уже на руководящий пост тянет! Так вот и предлагают, честное слово, не вру! Давай, говорят, Федор Александрович, присвоим нашим сержантам младшие офицерские звания, и дело с концом. Глядишь, и погоны их как бы обяжут… Все равно ж учиться не будут, как есть ваньки, вылезшие из-под пенька на легкие заработки, так ими и останутся.