Большое (не космическое) путешествие

– Хорошо, если её подольше подержат, – сказала тётя Аня. – И для неё, и для ребёночка лучше.

Утром мы все были без сил.

– После всего такого мне даже без разницы, что дня рождения не будет, – прогнусавила я, обращаясь к бабушке. После вчерашнего голос у меня стал, как при сильном насморке.

Она посмотрела на меня так, будто я сморозила глупость.

– Как это не будет?

Вечером бабушка напекла пирогов – а следующим утром рано разбудила меня, сказав, что уезжает в Москву до завтрашнего вечера. Была ведь суббота, таким образом, бабушка могла проведать маму два раза – а с понедельника снова выйти на работу.

– Я что, одна останусь? – удивилась я. Хотя на самом деле я была в таком состоянии, что уже ничего не могло меня напугать или удивить – потому что какое, если разобраться, это имеет значение после всего.

– Не волнуйся, я договорилась.

Бабушка велела мне ждать, когда позвонит Алинин папа – она обо всём договорилась с ним. Алинин папа – ужасно занятый человек, но если он берётся за дело, то всё делает в лучшем виде. Да и вообще, с ним я чувствую себя спокойнее, потому что он большой, сильный и всегда знает что надо делать – даже с бабушкой я почему-то такого не испытываю, хотя она тоже знает всегда что надо делать.

И праздник в результате устроили другие родители. Они узнали обо всём и отпустили бабушку, а сами помогли организовать стол и всё такое. Продукты, конечно, были закуплены заранее, но надо было их разложить и ещё следить за порядком. Папы разводили костёр и готовили шашлык, а мамы резали овощи и фрукты.

Это был очень странный день рождения – я была приветливой со всеми, улыбалась и смеялась и даже получала удовольствие, но это какое-то другое удовольствие.

Я видела, что некоторые девочки, с которыми я мало общаюсь в обычной жизни, радуются, что их пригласили – они робко улыбались и заискивали передо мной. В другой раз я, может, подосадовала, что они вторглись в наш привычный круг общения (это ведь мама захотела пригласить всех подряд) – но в этот день мне почему-то наоборот хотелось ободрить их, и я была очень доброй со всеми.

Я вся размягчилась, и когда в сумерках мы все уселись возле костра, я, глядя на остальных, внезапно почувствовала, как меня переполняет нежность к присутствующим.

Вот что это было за удовольствие.

А ещё, наверное, часть меня была в этот момент с мамой, а ещё я всё время думала о том, как бабушка сидит сейчас где-то в коридоре больницы.

Но в то же время я никогда так отчётливо не чувствовала, как всех люблю. Даже маму Лизы Ващенковой.

Никому не хотелось уходить – несколько пап, вернувшихся на машинах, чтобы всех развезти, в итоге тоже сели у огня. А разве есть способ провести июньский субботний вечер лучше?

Так сказала мужу Любина мама, когда тот порывался уйти – а он возразил, что любит перед сном читать, но потом она что-то налила ему в пластиковый стаканчик, и он успокоился.

Наконец, часов в одиннадцать Лизина мама сказала, что мы как хотим, а она уснёт прямо здесь, если срочно не доберется до дому, и тогда все стали собираться. Поскольку бабушки не было, со мной в квартире должна была переночевать тётя Аня.

Я позвонила бабушке. Она сообщила, что маме немного лучше. И она, то есть бабушка, уже вовсе не сидела в коридоре больницы – они с Николаем давно уехали оттуда, потому что приёмные часы закончились. Николай решил, что ей необходимо развеяться и отвёз бабушку в бар.

Я переспросила несколько раз, прежде чем поняла, что расслышала правильно. Но потом вспомнила, как бабушка сама однажды говорила, что иногда человеку, если он никак не может прийти в себя, позволительно немного выпить, и я подумала, что Николай прав.

Единственное – как ни пытаюсь, никак не могу представить свою бабушку в баре.

Глава 17

Где-то через несколько недель после моего дня рождения маму выписали из больницы, и она на всё лето переехала к нам – ей на работе разрешили взять отпуск по беременности раньше срока.

Меня записали в гимназию в Бердышеве. И хотя мы относились к ней по прописке, мне всё равно пришлось писать вступительный тест. Николай для этого специально отвозил меня туда ещё в конце июня. Меня приняли, потому что с русским языком у меня всё хорошо, и это перевесило недостаточные, как выяснилось, знания по некоторым другим предметам.

– Ты не рада? – спросила мама.

– Ну-у… рада, – неуверенно ответила я. – Просто не верится, что уже в новом году я буду в другой школе учиться.

Как только приехали в тот же день домой, мама вручила мне французский, который успела прихватить в гимназической библиотеке.

– Вот, будешь учить пока сама, – сказала она. – А то у них он с пятого класса. И там я ещё договорилась с учительницей, она с тобой дополнительно позанимается. Садись прямо сейчас. – Маму, мне кажется, сильно взволновало моё поступление, и ещё больше она волновалась о том, как я себя проявлю в гимназии.

Но я в тот день собиралась к Любе, и не могла же мама этому воспрепятствовать – в конце концов, каникулы.