Большое путешествие

— Эти принципы универсальны для всех воинов, — Верцелиус резко остановился, а затем медленно пошел к нему. Адриан напрягся, он побаивался своего учителя, никогда не знаешь, что он может выкинуть. Элинир протянул вперед руку четким движением и начал загибать пальцы: — Дисциплина, режим, хладнокровие, контроль эмоций, терпение, ответственность и воздержание, — на последнем слове мужчина сделал акцент, затем сжал другую руку в кулак и ударил Адриана в грудь, но тот успел ее напрячь, принимая удар: — И пока ты не вобьешь эти самые базовые принципы в свою тупую башку, то все наши тренировки не имеют смысла.

— Я понял, вы просто злитесь, что я хожу в бордель, — хмыкнул Адриан и тут же пожалел.

— Воздержание — какая часть этого слова тебе не понятна? — глаза Верцелиуса стали еще темнее.

— Это невозможно, — он развел руки в стороны, покрутив мечом. — К тому же я там постоянно встречаю как королевских солдат, так и гвардейцев и даже ваших серо-черных, — он с ухмылкой постучал по нагруднику почившего Гайльмора.

— Забудь о существовании слова «невозможно», — холодно проговорил наместник, — если хочешь научиться чему-то. А если тебя больше прельщает общество красных, золотых и серо-черных, то вперед, — Верцелиус махнул рукой на выход с тренировочной площадки.

— Я понял вас, я… — Адриан глянул на него, хитро прищурившись. — Раздавать советы, которым не следуете сами, нечестно.

— Это не советы, а правила. И с чего ты взял, что я им не следую? — мрачно хмыкнул Верцелиус. — Для элинира является позором то, чем сейчас многие гордятся. А если ты, — его глаза пристально впились в лицо Адриана, — хочешь продержаться в бою против Валкара хотя бы три секунды, то слушай, что я тебе говорю.

— Я буду стараться ради Ланы, — нахмурился Адриан, поднимая меч.

— Вижу я, как ты стараешься по борделям, сливая в мусор свою силу и энергию, — презрительно хмыкнул Верцелиус. — Ничтожество, ты хуже грязи из-под когтей дворового пса.

Адриан вдохнул и сжал рукоять меча, ему не нравилось, когда на него так смотрят и постоянно оскорбляют. Он терпел только ради новых навыков, но иногда это становилось невыносимым.

— Как будто вы туда не ходите, — огрызнулся Фонтренк.

— У меня была единственная возлюбленная, — наместник посмотрел на него, а затем повернулся к нему спиной, наверное, чтобы он не видел его эмоций. — Элинир может полюбить лишь раз. Когда-то я полюбил женщину и живу с этим уже многие годы. Я ни за что не предам ее.

— Ого, вот это преданность, — удивился Адриан.

— Вторая сущность элинира — это волк, — ответил Верцелиус, решив все же повернуться к нему лицом. — А у волка одна волчица на всю жизнь.

— Я в шоке, это очень жестко. Сейчас вообще времена-то другие, попроще что ли, — Адриан внимательно разглядывал лицо учителя.

— Если ты думаешь, что Валкар отдаст тебе девчонку, — как-то хищно улыбнулся ему наместник, — то ты не просто безвольная тряпка, но тупая безвольная тряпка.

— Не уверен, что в высокоморальном Эльсиноре обучали через оскорбления, — Адриан поднял на него недовольный взгляд.

— А мы не в Эльсиноре, — Верцелиус подошел к нему почти вплотную. — Если еще раз увижу или узнаю, что ты был в борделе или напивался где-то, то наш договор будет расторгнут, а ты можешь валить на все четыре стороны. Ты. Меня. Понял?

— Да, — кивнул Адриан, делая шаг назад.

— Вот и славно, — прошептал Верцелиус, в свою очередь делая шаг от него.

/Где-то в море/

— Синее небо, только небо надо мно-ой, синее небо и прощание с тобо-ой, — пропел Кай, сгруппировавшись на доске. Солнце нещадно пекло белую кожу, которая и так горела от серебряной удавки: — Синее небо, ты куда летишь? Посто-ой! Я только обрел тебя, дочурочка мо-я-я. Но не судьба мне, не судьба побыть с тобо-ой! А сердце отчее страдает за тебя-я, ведь ты осталась там одна, душа моя-я…

— Кай!

— Слышу я голос твой сквозь пелену море-ей, — продолжал петь Кай. — И этот миг я сохраню…

— Кай! — раздалось уже ближе.

— … сохраню в душе мое-ей. Счастья желаю я тебе, ты птенчик мо-ой…

— Кай! Твою ж… — голос все приближался. — Отзовись!

— И снова твой голос, это голос… голос… — Кай осекся и попытался повернуть затёкшую шею в сторону источника звука.

— Кай! Отец! — крикнул голос.

— Лана? — прохрипел Кай и закашлялся. Губы засохли и покрылись корочкой, лицо горело огнем. Он пытался уменьшить количество ожогов тем, что переворачивался с боку на бок, попеременно чередуя стороны лица под солнцем. — Лана!

— Я! Я здесь! Ты в порядке? — теперь он отчетливо видел, как к нему на всем ходу несется небольшая деревянная лодка, рассекая волны.

— Что ты здесь делаешь, глупая овца?! — вампир выпрямился, из-за этого потерял равновесие и плюхнулся в воду. — Ты совсем спятила?!

— Ого, — от удивления лицо девушки вытянулось. — Я думала, ты будешь рад своей дочурке, счастливый папаша.

— Рад? Рад?! — Кай сучил в воде ногами, пытаясь удержаться на плаву. Его красное лицо с отпечатком доски на правой щеке пылало теперь еще и от злости. — Ты посмотри, где мы?!