Большое путешествие Малышки

Свет в зале тут же включили, и между рядами бойко побежал официант с подносом, уставленным бокалами шампанского. Выпить шампанского пожелали еще несколько человек, и эта процедура слегка затянулась. Но вот опять стала гаснуть люстра, открылся занавес, забили фонтаны... Опять показался кордебалет, принятый уже более спокойно, потому что человек быстро ко всему привыкает. Кордебалет исполнил свой номер и удалился, и пошли одна за другой истории из частной жизни пастухов и пастушек, королей и королев, а также бухгалтеров и бухгалтерш, барменов и барменш, гангстеров и гангстерш... Все это перемежалось сценками про "это", "этим" занимались все - пастухи и пастушки, короли и королевы, гангстеры и гангстерши, и везде - в беседке, на лугу под кустом, на письменном столе и на барной стойке. При этом зал впадал в невероятный восторг, а некоторые бежали на сцену, чтобы получше все рассмотреть, а если возможно, то и принять в "этом" посильное участие. Время от времени кто-то из партера требовал шампанского, действие прерывалось, зажигался свет, и официанты, не спеша, обносили желающих.

Представление шло долго, без антракта, атмосфера достигла большого накала, и на сцену рвались многие, места всем не хватало, и пропускали уже только тех, кто больше заплатит. Причем цена эта непрерывно росла и достигла в конце концов астрономических величин. Начался торг. Кто-то не соглашался. Мелкие недоразумения, конфузы, конфликты, столкновения и потасовки, вопли, визги и истерические женские завывания к концу спектакля превратились в один сплошной бардак. Трудно было сказать - дойдет ли действие до конца.

Жена Ивана Семеновича Козловского невозмутимо наблюдала за происходящим из своей ложи, а ее внук поливал всех из своего только что собранного пулемета. Пульки были небольшие, резиновые, но лупили довольно болезненно, а пулемет издавал страшный треск.

Автор пьесы о профсоюзах незаметно исчез из центральной ложи и в сопровождении нескольких телохранителей уехал из Театра. Говорили, что в фойе он столкнулся с бывшим Главным, но его не заметил. Более того, один из телохранителей небрежно отодвинул бывшего Главного своим круто накачанным плечом, на что бывший Главный сказал: "Скотина!" - и пожелтел еще сильнее, настолько, что все вокруг страшно перепугались за его жизнь, потому что разлитие желчи все-таки имеет свои пределы.

Малышка тоже ушла из зала, спустилась к себе, заперла дверь, для верности придвинув к дверям свой письменный стол, и легла на старый кожаный диван. Но крики и шум, доносившиеся из зала, еще долго не давали ей спать.

На другой день разгромленный Театр представлял собой страшное и печальное зрелище. По фойе, залу и прилегающим помещениям уборщики сгребали битую посуду, а в маленькой церкви кротко горели свечи и крошечного ростика батюшка со светлыми благостными глазами одиноко проводил службу.

Имелось в виду, что за деньги, полученные от "Большого водевиля", Театр можно будет привести в порядок и основательно подремонтировать, и именно эта идея и вдохновляла Главного режиссера Фадеева (по его собственным словам), когда он брался за это мероприятие. Но шли дни и месяцы, а деньги по таинственному "безналу" все не приходили. "Безнал! Безнал! - шептались во всех уголках Театра, твердя это слово, как заклинание: - Безнал!" Театр же все больше хирел и впадал в запустение, между тем, как отдельно взятым личностям стало житься совсем неплохо. Директор отстроил себе за городом замечательную дачу, Главный режиссер Фадеев приобрел новую машину, а Шнип-маленький на одном только шампанском, проданном на "Большом водевиле", так преуспел, что даже стал летать на уикенды в более высокоразвитые страны. Директор и Фадеев стали обращаться к нему на "вы", и только Шнип-большой, совсем уже скрюченный старикашка, по старой памяти продолжал его поколачивать, так что временами Шнипу-маленькому приходилось отправляться на уикенды в более высокоразвитые страны с синяком под глазом. Также неплохо пошли дела и у Анжелы Босячной. К своей лестнице она прикупила еще и пожарную, часть чердака и небольшое помещение под сценой, вошла в художественный совет Театра, и, более того, благодаря старой нежной дружбе со Шнипом-маленьким, ее голос стал там одним из самых весомых.

Работа же над спектаклем "Ромео и Джульетта" подошла к тому моменту, когда понадобились костюмы для артистов и хотя бы скромная декорация.

- Нет денег, еще не пришли, - сказал Главный режиссер Фадеев режиссеру Петрову, глянул за окно на свою новую машину и не без грусти подумал, что этой замечательной лошадке каждый день требуется сено, то бишь бензин, а он дорожает. - Надо подождать...