Большое путешествие Малышки

Где-то на подходе к весне наметилось слабое оживление. А однажды в театральном буфете, доедая скудный обед (гороховый суп, биточки с гречневой кашей, салат из капусты, компот из сухофруктов), исхудавший, почти прозрачный Фадеев по секрету сказал Малышке, что, возможно (о, это волшебное слово возможно!), итак, возможно, будет ставить "Ромео и Джульетту". И в глазах его сверкнул совершенно сумасшедший блеск, особенно в правом его глазу обращенном в сторону.

- Я уже знаю, как буду делать сцену на балконе, - сказал Фадеев.

- Как? - спросила Малышка.

- Потом, - ответил Фадеев загадочно и занялся компотом.

И по Театру поползли слухи о репетициях "Ромео и Джульетты" и сцене на балконе во всех подробностях, и начались стычки по поводу распределения ролей до того ожесточенные, что был момент, когда тихая Лизочка на глазах у всех вцепилась в волосы своей подруги Анжелы Босячной. Артисты старшего поколения относились к этим волнениям спокойно. Они-то знали, кто будет играть Джульетту...

А в самый разгар весны, в начале апреля, в Театре появился человек... Этот человек был в отлично сшитом костюме, отличных туфлях, а горло ему сжимал дорогой галстук. Он как-то запросто проник в Театр через служебный вход и, точно сориентировавшись на местности - во всех этих переходах, коридорах и тупичках, минуя столярные и пошивочные цеха, минуя кабинеты Главного и Директора, гримерки и репетиционные, добрался до литературной части к Ивану Семеновичу Козловскому. В руках человек сжимал папку с пьесой. Перед Иваном Семеновичем Козловским он немного стушевался и был предупредителен и вежлив вплоть до заискивания. На это Иван Семенович ответил, что прочтет пьесу в самые кратчайшие сроки. Когда он прочел эту пьесу, Малышка не заметила, но несколько дней Иван Семенович Козловский ходил чернее тучи и не отвечал на ее расспросы. Через несколько дней человек появился опять. Иван Семенович Козловский вышел с ним в коридорчик-предбанник и там долго и обстоятельно уговаривал не писать пьес. (Малышка слышала их разговор через тонкую дверь.) Вернувшись в литчасть, Иван Семенович Козловский долго вздыхал, а потом заметил:

- Все. Это конец.

- Почему? - спросила Малышка.

- Вот увидишь.

Через два дня к Театру подъехала черная "Волга" и из нее вышел все тот же, уже знакомый человек в окружении небольшой свиты. Вел он себя совершенно иначе и шел по Театру не как гость, а, скорее, как хозяин. И все расступались перед ним. Он направился прямиком в кабинет Директора Театра, куда был срочно вызван и пробежал мелкой трусцой и Главный режиссер. Там все трое пробыли довольно долго (говорили, что они пили коньяк) и вышли действительно очень оживленные и довольные друг другом.

- Замечательная пьеса! - говорил Главный. - Отличная пьеса! Не пьеса, а подарок Театру!

В Театре, как известно, слова имеют особое значение, вес и цену, и самые незначительные, вроде бы пустые и никчемные словечки, которые в любом другом месте и за мусор бы не посчитали, в Театре обмусоливаются, обсуждаются и передаются из уст в уста. Что уж говорить тогда о словах Главного режиссера! Услышав, что сказал Главный о пьесе, Иван Семенович Козловский натянул свою штормовку и направился на этот раз не за сигаретами, а к нему собственной персоной. Никто в Театре не слышал, о чем они говорили, фигурировало активно только одно слышимое слово - "предел". Кроме того, говорили, что Иван Семенович, что было на него совсем уже не похоже, очень кричал.

На первый ближайший понедельник была назначена репетиция новой пьесы. И вывешено распределение ролей. Все, как это редко бывает, остались довольны. Фадеев попал в больницу с язвой двенадцатиперстной кишки, а Иван Семенович Козловский исчез. Неизвестно куда. Как сквозь землю провалился.

Малышка одна сидела в литчасти и катала по столу хлебные шарики. Иногда она по привычке отправлялась в зал, где шли репетиции, но Главный не давал ей листков со своими пометками. Малышка понимала, что с текстом этой пьесы ничего уже поделать нельзя, и иногда читала в глазах Главного искусно запрятанный испуг. Да что говорить, ужас, ужас видела в его глазах Малышка, но от застенчивости она отводила взгляд.

Короче, скучно ей жилось, и она даже подумывала начать писать свои воспоминания. Но и вспоминать-то ей еще толком было нечего. Она написала о том, как ей на дом привезли мешок картошки... и на этом остановилась...

Как-то Малышка купила три больших яблока и отправилась к ассистенту Фадееву в больницу, где он лежал по поводу язвы двенадцатиперстной кишки. Малышка миновала чахлый скверик и долго плутала в лабиринтах больничного городка. На вопрос, как пройти к терапии, желтоглазая старушка только вяло огрызнулась:

- Как, как? Сама должна знать как!