Большое сердце

— Да видите ли… По ровному месту везли к нам в госпиталь раненых — им не больно было… а как стали въезжать сюда — растрясло… перевязки смотались, кровь пошла… разбередило совсем… стонали… Двое-то и умерли, да и другим не даром обойдётся… будет антонов огонь… Ещё сегодня один солдатик, хороший такой — у него жена с детками в деревне — говорит мне: "Коли бы всё по ровному месту меня везли — ноги бы резать не привелось, а теперь калека… Какой я буду, — плачется, — кормилец?.. Куда я теперь гож!?." А то, может быть, и красиво, почему я знаю… только нехорошо.

— Вы говорите, — на Урале родились?

— Да, далеко отсюда… Я ведь из самых что ни на есть простых… Читать, писать на двадцатом году выучилась, а до того не знала. У меня папенька в медном руднике работал… в Тагиле… Да вам неинтересно, поди? Вы ведь вон какие книжки читаете…

— Нет, нет, пожалуйста, продолжайте!

— Иногда, знаете, рассказать всё хочется… всё о прежнем, что прошло, что было, а рассказать некому. Может быть, и скучно слушать… Мне-то интересно… а другим…

Мне наконец удалось уверить сестру Васильеву, что её прошлое меня очень занимает.

— Нас с Чусовой всю семью в Тагил забрали… Отец на реке барки строил — кормился ничего, хорошо… Дом у нас большой был… Только раз из Тагильской конторы бумага такая пришла — чтобы нам туда… Дом под казну отписали… Я уж и не помню за что, а только отца заковали в железо… Тогда управляющий Демидовых злой-презлой был… Нас тоже с сотскими… Привезли… Отца позвали в контору… Что там было — не знаю. Только до тех пор он на линии купца был и тверёзый, а после этого стал пить и нас часто бил… Прежде окромя ласкового слова мы от него ничего не слыхали. Потом говорили нам, что его, отца-то, в конторе секли… Обидно было ему — ожесточился… К руднику определили.

— Что же, он сделал что-нибудь верно?..