Большое сердце маленькой женщины

– Осторожно! – предупредила их мать. – Вы так ее не достанете.

– Достанем! – заверила ее Лялька. – Мы уже так делали. Вот, смотри. – Она протянула исполосованные руки.

– Ничего себе! – опешила Алла Викторовна, не ожидавшая такой прыти от маленького котенка.

– Да она их обеих расцарапала, – добавил отец. – А заодно и мне досталось…

– А не надо было вмешиваться, – не полезла за словом в карман Марина, но поэт тут же на нее прикрикнул:

– Поговори мне еще, пигалица!

– Сам пигалица, – чуть слышно пробормотала та, не поднимая на отца глаз.

– Мама, – встряла Лялька, – мы просили папу отодвинуть холодильник. А он не стал. Тогда мы ее так вытащили. Ну и вот…

– А как она опять за холодильником оказалась?

– Очень просто, – съехидничала Марина. – Просто кое-кто ее у нас отобрал, и тогда еще кое-кто кое-кого оцарапал, а потом… – Она на секунду задумалась, пытаясь выстроить фразу дальше, но так и не нашла нужных слов.

– Помоги, пожалуйста, – попросила мужа Алла Викторовна, заглядывая за холодильник.

– Пожалуйста, – поднялся с места могучий поэт и легко отодвинул его в сторону. Котенок сидел не двигаясь.

– Кис-кис-кис, – ласково позвала Алла Викторовна, протягивая руку. Кошка не реагировала.

– Иди сюда, Дымка, – присоединилась к матери Лялька, пытаясь протиснуться между холодильником и стеной.

– Не трогай ее, – остановила дочь Алла, заподозрив неладное. – Я сама.

– Ты не пролезешь, – заверила ее Лялька, продолжая пробираться к намеченной цели.

– Только осторожно, – предупредила Алла Викторовна, протягивая дочери полотенце. – Руками не трогай.

– Ты что, мам? – шепотом возмутилась Лялька, передавая котенка матери без всякого полотенца. – Она же наша родная!

– В том-то и дело. – Алла Викторовна разом стала серьезной. Вид у родной был еще тот: слипшаяся тусклая шерсть, словно разом утратившая свою яркость, слезящиеся глаза и омерзительный запах.

– У нее нос сухой, – басом сообщила Лялька, нечаянно направив мысли матери в противоположную от истины сторону.

«Сухой нос», – задумалась Алла и очень осторожно приподняла Дымкину губу. Десна оказалась покрыта каким-то налетом, выглядела тусклой, на ощупь была шероховатой. В ответ на человеческие действия апатичная кошка даже не пошевелилась.

– У нее обезвоживание, – предположила Алла Викторовна и дала девочкам команду принести из домашней аптечки маленькую грушу.

Разумеется, первой выполнять поручение понеслась сострадательная Лялька, быстро поверившая в то, что мать спасет Дымку, – она даже знает, как и что для этого нужно. Всего какая-то груша! «Да хоть две! Нам не жалко!» – ликовала девочка, правда, недолго: вернулась она ни с чем.

– Никакой груши там нет. – На Ляльку было больно смотреть, она была сплошное страдание.

– Ну ты и дура! – Марина первая смекнула, в чем дело. – Это клизма! Понимаешь? Маленькая клизма! Какой дурак держит в аптечке груши?

– Вообще-то, – Алле Викторовне стало жалко наивную Ляльку – она могла этого и не знать, ничего смешного тут нет.

– Конечно, нет, – подыграл жене поэт, еле сдерживая смех. – Просто игра слов.

– Ну конечно, – злобно прошипела Марина, всегда подозревавшая родителей в чрезмерной любви к сестре, и по-хозяйски скомандовала: – Чего ждешь? Неси давай.

Пока Лялька моталась за клизмой, Алла Викторовна положила Дымку на подстилку, заметив, что котенок как-то странно двигает челюстями, словно мух ловит.

– Ты видишь? – обратилась она к мужу, но того и след простыл – возня возле кошки ему изрядно надоела.

Набрав в грушу воды, Алла Викторовна аккуратно просунула ее в уголок кошачьего рта и нажала. Дымка зашипела, а потом жалобно взвизгнула.

– Мама! – Лялька заплакала. – Ей больно.

– Не уверена, – пробормотала Алла Викторовна, продолжая вливать воду, но совершенно безрезультатно: жидкость из-за неплотно сомкнутых челюстей выливалась на подстилку. – А если так? – пробормотала она и аккуратно перевернула Дымку на спину, отчего та дернулась, словно из последних сил, и, вывернувшись, с шипением вцепилась между большим и указательным пальцами. – Ай! – вскрикнула Алла и попыталась стряхнуть кошку с руки.

– Мама! Осторожно! – бросилась к ней Лялька, на самом деле больше обеспокоенная судьбой котенка, чем собственной матери. – Она не умрет?

– Нет, конечно, – самонадеянно ответила Алла Викторовна, думая, что поступает гуманно. – Просто ее надо поить и поить.

«Поить и поить» не получилось: Дымка воду не принимала. В ночь у нее началось слюнотечение, а через какое-то время – рвота.

– Что-то мне подсказывает, что она сдохнет, – лежа в кровати, поделился с женой своими подозрениями поэт, категорически не желавший выступать в роли могильщика.

– А может, не сдохнет. – Алла Викторовна не теряла надежды, собираясь утром отвезти кошку к ветеринару. Но ничего подобного делать не пришлось: истошный Лялькин вопль поднял всех с кроватей ни свет ни заря.