Большое сердце маленькой женщины

– То мы никогда не договоримся о том, какая из них верная, – очень логично завершила начатую фразу Алла Викторовна, давая понять, что сегодня дискуссия не состоится. – И вообще, когда Бог создавал мир, у него был законный выходной, а чем мы хуже? – лукаво обратилась она к слушателям, замершим в предвкушении чего-нибудь этакого. – Перерыв, – неожиданно просто и буднично объявила Реплянко и покинула аудиторию, надеясь пообедать на перемене.

Но не тут-то было: в преподавательской заседала бессменный завуч Светлана Романовна Минц, тут же не преминувшая сделать Алле Викторовне замечание.

– Опять нарушаете трудовую дисциплину, коллега? – ехидно поинтересовалась она и демонстративно уставилась на громко щелкавшие настенные часы – до звонка с урока оставалось ровно десять минут.

Реплянко нисколько не смутилась.

– Я прошлую пару отработала без перемены, не успела перекусить.

– Я тоже, представьте, – скривилась Светлана Романовна и посетовала на то, что работать стало абсолютно невозможно.

– Не обращайте внимания, – по-житейски посоветовала Алла Викторовна и предложила борща.

– Вы всерьез?! – Удивлению щепетильной Светланы Романовны не было предела: с ее точки зрения, вкушать борщ в преподавательской было так же неприлично, как и грызть семечки в Большом театре во время спектакля.

– Ну и зря. – Реплянко, видимо, так не считала и, вытащив из своего шкафчика небольшой термос, вновь предложила: – Ну так что же, Светлана Романовна, присоединитесь?

Завуч фыркнула, затем раскрыла рот, чтобы произнести обвинительную речь в адрес нерадивой Аллы Викторовны, но не успела – зазвонил телефон.

– Алё! – крикнула в трубку Светлана Романовна и, недослушав, швырнула ее на рычаг: – Невозможные люди! – возмутилась она. – Десятый раз одно и то же – бешенство им подавай. Нет у нас никакого бешенства!

После этих слов у Аллы Викторовны потемнело в глазах, но она внешне очень спокойно закрыла термос, поставила в шкаф и ровным голосом спросила:

– А про какое бешенство идет речь?

– Да ни про какое! – с прежней интонацией возмущения ответила Светлана Романовна. – Притащили какую-то кошку, у кошки обнаружили бешенство, а в журнале регистрации не заполнена графа о том, кто ее принес. Гадали-гадали, пока кто-то там не вспомнил, что приходила женщина, якобы работающая в фармацевтическом училище…

– Звонили из областной ветеринарной станции?

– Да. – Завуч заинтересованно подняла глаза на Аллу Викторовну: – А откуда вы знаете?

– Потому что эта женщина – я.

– Почему так поздно?! – заорал на Реплянко дежурный доктор, пораженный легкомыслием человека, имеющего медицинское образование и к тому же читающего курс «Основы микробиологии» в фармацевтическом училище (об этом Алла Викторовна поведала врачу в первые десять секунд разговора). – Вы что, вообще не соображаете, что делаете?!

– Я-то соображаю, – стараясь держаться как можно спокойнее, ответила Реплянко, помня о том, что в коридоре сидят муж с детьми, не представляющие, в какой они опасности, а значит, она обязана сохранять самообладание.

– Порядок вакцинации знаете? (Алла Викторовна молча кивнула.) Тогда вперед! – скомандовал доктор и вручил назначение, в котором впервые за всю его практику разом числились четыре одинаковые фамилии.

Выйдя из кабинета, Алла сразу же протянула листок мужу и со словами «Не смей сопротивляться!» повела его с собой. По-другому с ним справиться было нельзя: большой поэт не желал прививаться, это отвлекало от творческого процесса, и никакие призывы к здравому смыслу на него не действовали. «Смешно!» – рокотал он и пугал девчонок, изображая корчи и пуская слюни. Особенно счастлива была Лялька, впечатленная лицедейством отца, к которому, кстати, естественным образом присоединилась, скрючив пальцы и вытаращив глаза. И только Марина, тщательно изучившая статью в медицинской энциклопедии, сидела притихшая и сосредоточенная, производя в уме несложные расчеты: сколько прививок? сколько дней?

Выйдя из кабинета, Алла Викторовна внимательно изучила висевшую на информационном стенде сводку по области и, обнаружив какие-то немыслимые цифры, пришла к выводу, что бешенство в этом году приобрело характер настоящей эпидемии: людей кусали лисы, собаки и, разумеется, кошки, в том числе и домашние. По последним статистика была особенно неутешительная: возникало ощущение, что милые домашние животные вступили в сговор по уничтожению хозяев. Внизу сводки приводились данные по смертельным исходам… Алла Викторовна похолодела и вспомнила о Золотаревых. Думать о том, что те скрыли бешенство кошки, не хотелось, Реплянко предпочитала верить людям. Но в данном случае ее смущало другое – странное течение болезни, точнее, нелогично длительное с учетом того, что вирус передался котенку от матери. «А вдруг они выпускают кошку на улицу?» – предположила Алла Викторовна и решила все-таки навестить их на обратном пути из травмпункта. Откуда ей было знать, что вместо этого она с диагнозом «анафилактический шок» окажется в центральной городской больнице?