Большой бонжур от Цецилии

Подруги встали со скамейки, расправили скомканные платья и уверенно пошли в сторону дома, поддерживая руками сползающие с ног чулки, на которых лопнули нитки еще в тот момент, когда они садились. Но все это было такой мелочью по сравнению с тем, что они первый раз в жизни почувствовали себя настоящими женщинами! Неописуемый восторг и даже гордость охватывали счастливых подруг.

Только что они виртуозно расправились со своей соперницей, завоевали поддержку и восхищение дворовых мальчишек, а самое главное – выглядели на все сто процентов, несмотря на рваные сползающие чулки и мятые, только что вытащенные из попы платья.

– Я хорошо выгляжу? – кокетливо спросила Маринка.

– Ты роскошна, и время над тобой не властно, – глядя на подругу с восхищением, ответила Светка фразой из какого-то фильма про любовь.

Бороздя пальцами ног по асфальту и соскальзывая с высоких каблуков, они гордо зашли в подъезд.

Рубль

Обнаружив изрядно испорченную обувь, родители составили с дочерью серьезный разговор. Результатом беседы был запрет на гуляние в течение трех дней. Домашний арест переносился Маринкой с большим трудом. Все это время она усердно занималась музыкой, читала книги, а в перерывах сидела на подоконнике и с завистью смотрела на резвящихся во дворе детей. Родители, понимая, что ребенку необходим активный отдых, страдали не меньше, но из педагогических соображений не могли «дать слабину». По истечении срока наказания Маринка со скоростью света помчалась на улицу. Ей не хотелось терять ни секунды драгоценного времени, поэтому сандалики она застегивала уже на ходу. Изрядно намучившись, ей все же пришлось притормозить, присесть на корточки и, нащупав пальчиком дырочку на ремешке, довести процедуру закрепления до логического конца. Какое счастье было вновь оказаться с друзьями на детской площадке!

– Тебя родители сильно за испорченные туфли ругали? – поинтересовалась Светка.

– Мама не ругала. Она обиделась. А папа весь вечер лекцию читал. Говорил, что если маленькие девочки рано начинают носить каблуки, у них может позвоночник искривиться и одно плечо будет ниже другого. Спина начнет каким-то «скалесом» страдать.

– А «скалес» – это когда спина колесом?

– Наверное, – предположила Маринка. – А твои как? Лупили?

– Неа, только за ухо потянули и в угол поставили.

– Везет тебе, – с завистью в голосе произнесла подруга, которая уже давно искренне считала, что один подзатыльник намного легче переносится, чем длительные нравоучения. – Мои целый вечер нудили-нудили! Лучше бы отлупили, и дело с концом.

– Это точно. Правильно моя бабушка говорит, что этот глазнюк рóстит свою дочку как попало. А еще она говорит, что замучают они тебя своими воспитаниями. Мой папка про каблуки совсем другое знает, – вернулась Светка к начатой теме. – Говорит, если рано начать высокие каблуки носить, то ноги будут кривыми и можно «ветреной особой» стать.

– А это кто такая? – поинтересовалась Маринка.

– Не знаю, навряд ли что-то хорошее, если этим пугают. Поди, болезнь какая-нибудь страшная.

– Ой, я, кажется, знаю! Это ветрянка! С ней все лицо пузырьками покрывается, а потом их зеленкой мажут. Лично я не хочу ветреной становиться.

– И я, – поддержала подругу Светка.

– А мы и не будем больше высокие каблуки носить.

– Не-а! И хватит бояться. От одного раза ничего не бывает.

– Точно! Теперь, пока не станем девушками, будем только сандалики носить.

– Правильно, – поддержала почин Светка. – Вот и защитились. Давай до горки на одной ноге допрыгаем?

– Давай! На перегонки!

После пары прыжков Светка встала как вкопанная, а потом начала медленно наклоняться к земле.

– Ой, мамочки, скалес начался! – испугалась Маринка.

– Смотри, что нашла! – почти шепотом проговорила Светланка, тыча пальцем в сторону молодого деревца.

В лунке возле ствола лежал скомканный бумажный рубль.

– Рууубль, – протяжно произнесла подруга.

– Целый рубль! – уточнила Светка и подняла купюру.

– Фу, брось его! – брезгливо сморщилась Маринка. – Он весь в грязи! Поди, собаки на него писали! У них возле каждого дерева туалет.

– Ну и что! Фишманы ежиковые какашки смогли от денег отмыть, а здесь всего-навсего грязь! Маринка, ко мне сейчас идти нельзя. У меня бабушка дома. Бежим к тебе, твои уже, наверное, ушли на работу.

На том и порешили. Окрыленные удачной находкой, подруги на одном дыхании поднялись на четвертый этаж. В ванной комнате, держа рубль двумя пальцами на расстоянии вытянутой руки, Светка перво-наперво промыла денежку под мощной струей воды и только потом намылила банкноту куском хозяйственного мыла.

– Неси дуршлаг, – приказала она Маринке.

– Зачем?

– Мыло смывать буду. Рубль же бумажный! Его нельзя, как носки, стирать. Порвется, и закончится наше счастье. Пускай водичка его сама промоет.

После «водяной бани» она стряхнула с банкноты остатки влаги и начала протирать ее полотенцем.

– Это для лица, – корректно заметила Маринка.

– Ну и что? Она уже чистая. Опасности нет! Что будем с рублем делать? – поинтересовалась она после «сухих обертываний».

– Родителям отдадим, – без тени сомнения предложила подруга.