Большой бонжур от Цецилии

– Ты чего! Такое раз в жизни бывает, а ты сразу – родителям. Ладно бы моим, они у меня бедные. А у твоих – денег куры не клюют.

– Какие такие куры?

– Не знаю, но бабушка про вас всегда так говорит.

– Странно, у нас кур нет, да и где бы мы их в квартире держали.

– Наверное, она что-то перепутала. Старая она уже, – поторопилась закончить разговор Светка, понимая, что сказала лишнее. – Ох, долго денежка сохнет. Давай ее погладим!

– А можно?

– Еще как! Только через марлю нужно.

Пока утюг нагревался, хозяйка упорно искала марлевую тряпку.

– Тоже мне, врачи называются, – ворчала Светка. – Оба работают в больнице, а домой марлю притащить не могут. То ли дело мой папка! Еще ни разу с работы с пустыми руками не пришел. Бабушка ему каждый раз говорит про какое-то синее пламя, в котором он должен будет гореть.

– Это он, наверное, салюты запускать будет, – предположила Мариночка и, вздохнув, добавила: – Какая же ты счастливая, Светка! У тебя дома всегда праздник.

– Нормально, не жалуюсь. По-всякому лучше, чем у тебя. Никаких пианин, и никакой морали, которую тебе все читают родители. Тряпку нашла?

– Нет еще.

– Ну, тогда давай любую другую. Лишь бы она тонкая была.

– Шифоновый шарф подойдет?

– Конечно! – не раздумывая, ответила Светка.

Ни капли не сомневаясь в правильности своих действий, она накрыла рубль «тряпочкой» и приложила к ней раскаленный утюг. Держала она его недолго. Ровно столько, пока из-под железяки не перестал выходить пар. Со словами «Готово!» она торжественно подняла утюг.

– Ой, я не хотела! – в ужасе произнесла она.

– Ой, что теперь будет! – закрыв рот рукой, вторила ей Мариночка.

После легкого оцепенения они принялись отдирать от утюга прилипший шарф.

– Что делать?

– Уничтожать.

– Кого?

– Да ни кого, а что. Улики будем уничтожать.

– Как?

– Спрятать его нужно подальше.

– А если родители найдут, тогда что делать?

– Придумала! Давай из него розу сделаем! Твоя мама ее увидит и сразу обрадуется.

– Точно обрадуется?

– Еще как! Нет таких женщин, которые бы не любили цветы.

– Согласна!

– Тогда тащи ножницы, – скомандовала подруга.

Через несколько минут весь шарф был изрезан на кружочки разных размеров. Девочки аккуратно сложили их друг на друга, прошили суровой ниткой в центре и стянули концы. Кругляшки красиво сморщились, образуя махровую розочку.

– Во, красотища!

– Еще какая красотища! – захлопала в ладоши Светка.

– Не зря тебя по развивающим кружкам таскают. Умеешь ты из всяких отбросов прелесть сделать.

– Спасибо, – смущаясь, поблагодарила за комплимент Мариночка.

– Это ты в доме пионеров научилась?

– Ага.

– В кружке бумажных гамм?

– Каких гамм?

– Ну разных… из бумаги. Я слышала, моя мама говорила, что твои тебя еще и на гаммы водят.

– Да нет, это оригами! Такое искусство японское из бумаги фигурки делать.

– Ух, – облегченно вздохнула Светка, – значит, это не страшно и полезно. А то моя бабуля говорит, что при такой эксплуатации тебе долго не протянуть. Теперь сама вижу, не зря родители на тебя время тратят. Так бабуле и передам, чтобы не беспокоилась. Палочка или прутик в доме есть?

– Зачем? – поинтересовалась Маринка.

– Для цветка.

– Нет.

– Так гони во двор, а я подумаю, куда мы его поставим, чтобы твоя мама зашла и сразу обрадовалась.

Через несколько минут конечный вариант совместного творчества стоял в наполненной до краев водой хрустальной вазе.

– Красота и изящество! – восхищенно произнесла Маринка.

– Да, молодцы мы с тобой! – согласилась с ней подруга.

Подчистив с рубля остатки шифона, девчонки с чувством радости и облегчения от прекрасно выполненной работы побежали в магазин за конфетами. Сегодня они заслужили все!

Захер

Если женщина не любит сладкое – значит, она худеет или вообще не женщина. Ну кто из представительниц слабого пола спокойно пройдет мимо кондитерского отдела и не взглянет хотя бы одним глазком на сказочно красивые торты в окружении шоколадок и дорогих коробок конфет. «Мишки», «Каракум», «Гулливер», «Белочка», «Красная Шапочка», «Тузик» и апогей кондитерского искусства – шоколадка «Вдохновение», в упаковке которой каждый брусочек завернут в отдельную золотинку. Уже после первой дегустации коварные продукты не хуже магнита притягивают сладкоежек и порабощают их на всю оставшуюся жизнь. Вид шоколадной плитки вызывает радость и предвкушение праздника. Металлическое шуршание обертки завораживает слух. Небольшое усилие пальцев, и первый брусок с глухим щелчком отделяется от плитки. Ее упоительный аромат доводит до головокружения. Легкий прикус и нежная долька медленно тает от тепла и любви к ней. Густая масса обволакивает вкусовые рецепторы, и душа наполняется счастьем.

* * *

Послеобеденный сон певицы прервал пронзительный звонок в дверь. Вздрогнув от неожиданности, она резко встала с дивана и, пошатываясь от головокружения, пошла открывать настойчивому посетителю.

– Иду-иду! – произнесла она как можно громче, чтобы ее услышали и наконец-то перестали звонить. – Кто там?

– Мадам Шнайдер здесь живет?

– Живет, и надеюсь, будет жить, – кокетливо произнесла Циля, поправляя прическу.