Большой дом

И снова Шарик пошёл по следу.

Только сейчас он заметил, что его собственные лапы проваливаются в землю, будто он по болоту идёт. А следы его заполняла чёрная жижа. И по этой жиже иногда рябь пробегала — только не кольцами, как на воде, а конусами. Такими как детские художники иногда колючки у ёжика рисуют.

На следующей поляне Шарик с зайцем столкнулся нос к носу.

Заяц был огромный — вдвое выше пса. Шкура у него была вместо шерсти покрыта стальными иголками. Над поляной стояла полная луна. В свете луны иголки блестели. А ещё по ним волны шли, как будто по пшеничному полю в сильный ветер.

Глаза у зайца были самые что ни на есть чёрные. И по ним такая же рябь бежала, как по лужицам в лесу.

Заяц шагнул вперёд.

А что ещё заяц сделал, Шарик уже не видел, потому что он бежал по лесу, не разбирая дороги, лишь бы от этого зайца подальше.

Бежит и думает:

«Что-то у меня с охотой не так получается. И лес неправильный. И заяц неправильный. Заяц из мяса должен быть, а не из отходов сталепроката. Не хочу я больше никакой охоты. Особенно, если на этой охоте на меня охотятся».

Так он бежал, пока не выскочил на просеку. На просеке опоры электрические стояли, а на них гудели провода. Шарик обрадовался и по просеке потрусил, пока не наткнулся на коровий череп.

Череп смотрел на Шарика и будто бы говорил:

«Бедный Шарик. Куда ж ты забрёл в такое негражданское время суток»

А пёс в ответ только зубами скрипел и дальше шёл. В конце концов, от черепа никакого вреда ему не было. Череп и череп. У него в голове почти такой же был, и ничего.

Потом ему ещё череп попался, и ещё хребет, и ещё пара черепов, а потом коровьих костей стало столько, что в них начали лапы путаться.

Наконец, Шарик добрался до высокого забора с колючей проволокой.

«Просто так заборы не ставят», — подумал пёс, — «Если стоит забор, значит за ним лежит что-то нужное. А если там лежит что-то нужное, то где-то рядом есть дорога, по которой это «что-то» привезли».

Завернул он за один угол, за другой и точно. Хорошая асфальтовая дорога блестела под луной и упиралась в проржавевшие металлические ворота.

Со стороны дороги костей не лежало. Видимо их на просеке от начальства прятали, чтобы далеко не вывозить.

Над воротами аркой выгибалась надпись из жестяных букв:

Скотожертвенник № 4

А сбоку от ворот висел плакат, на котором было крупно написано:

ПРОВЕРЬ

КАСКУ, ОЧКИ, ОБЕРЕГ

И ещё картинки были нарисованы о том, что случается с дяденьками, которые технику безопасности не соблюдают. Шарик подошёл к воротам: у одной створки был низ отогнут, так что он как раз смог подлезть.

Внутри была большая площадка, закатанная в асфальт. Площадку окружали трансформаторные ящики от которых шли провода по земле и соединялись с металлическими канавками. Канавки изогнутые были, прям как построения из тетрадки дяди Фёдора. И все они расходились от возвышения посередине площадки, сложенного из железобетонных плит.

С одной его стороны стояла огромная гильотина, с большим ржавым ножом, красной кнопкой и электрическим мотором на верхушке. Раскрашена она была жёлтыми и чёрными полосками.

С другой стороны виднелось что-то похожее на дерево — только это дерево было собрано из рогов и костей, а в середине вместо ствола была статуя женщины.

На самом возвышении покоилась неправильная пирамидка. Скорее даже не пирамидка, а просто куча.

Когда Шарик увидел, что кучей сложены черепа он уже не удивился.

Он потом удивился.

Когда подошёл поближе и понял, что черепа эти — собачьи.

Шарик подошёл ещё ближе и рассмотрел кучу черепов во всех подробностях. Все они были одного размера. Какие-то — обглоданные и высушенные ветром дочиста. Такие лежали ближе к основанию. На лежавших повыше остатки мяса и жил виднелись. А на самой вершине лежала голова совсем свежая.

На ней ещё можно было рассмотреть серую шерсть и рыжие уши.

Его, Шарика, голова.

В этот миг что-то в нём щёлкнуло, будто тумблер перебросили. Луна на небе превратилась в прозрачный шар, внутри которого бурлила светящаяся красная жидкость и плавали хищные рыбы, похожие на угрей.

И земля под лапами пса тоже стала ощущаться как шар. Гулкий и каткий.

Упёрся Шарик в асфальт, и покатился земной шар. Понеслись навстречу деревья, замелькали электрические опоры.

Лес остался позади.

Шарик ещё раз упёрся и шар остановился. Махнул Шарик лапой — развернул Землю деревней к себе. А на окраине деревни, на холме, стоял дом. В окнах свет горел. Шарик пасть раскрыл и толкнул Землю, да так, чтобы дом прямо к его зубам подкатился.

Земной шар послушно закружился. Всё ближе дом. Вот уже видны занавески в окнах, и сарай, в котором корова живёт, и будка…

Хрусть!

Вращение остановилось. И, кажется, зашатался зуб во рту у Шарика. Будто на невидимую стену он налетел со всего размаха.

— А дядя Фёдор хорошие построения у родителей перерисовал, — услышал Шарик голос Матроскина, — такую зверюгу с размаху затормозить, это талант надо иметь.

Шарик обернулся.