Большой флот Страны Советов

«Военно-морской министр — честный, храбрый и достойный уважения человек, но он не похож на министра. Он очень верит своему начальнику штаба. Он часто хворает, это не его вина, много пьёт — его вина, чувствует себя хорошо за спиной начальника штаба. Не видно, чтобы он был орёл дела, но чувствует он себя довольно спокойно.

Начальник штаба не пьёт, не научился хворать. Можно ли при такой расстановке сил руководить большим флотом? Не может Головко быть одновременно и министром, и начальником штаба...

Обсудите здесь, можете ли вы найти другого министра. Он нас не удовлетворяет. Передал всё начальнику штаба, который ещё не стал канцеляристом, но уже становится канцеляристом. Пишет распоряжения и не проверяет, как они выполняются».[99]

Присутствовавший на этом заседании бывший нарком, а ныне — командующий Тихоокеанским флотом Н. Г. Кузнецов, дальнейшие события описал следующим образом:

«Нас отпустили. Сталин только сказал, что «Юмашев пьёт», и предложил подумать об его замене. Все ждали указаний свыше. На следующий день собрались уже в другом помещении (кажется, в кабинете Маленкова), и на вопрос, что мы надумали, естественно, никто не ответил. Тогда председатель взял слово и сказал, что они на Политбюро обменивались мнениями и решили «вернуть Кузнецова». Признаться, этого я никак не ожидал! Возражений не было».[100]

Видимо, Сталин посчитал, что Кузнецов прошёл проверку опалой — нигде ничем не проявил своего недовольства смещением с поста наркома и разжалованием, продолжал старательно трудиться там, куда его направила партия. Не все выдерживали подобное испытание. Например, генерал-полковник В. И. Гордов, не подозревая, что его подслушивают на службе и дома, не стеснялся в выражениях по адресу Сталина. Это стоило ему жизни.

Логика вождя была непонятна простым смертным. Сам «новый бывший» министр считал так:

«Капризы судьбы иногда были тождественны капризам Сталина. Он приказал снять меня, когда был недоволен моей настойчивостью, а окружение охотно поддакивало (даже в случае, если бы он решил меня арестовать). Когда я служил на Дальнем Востоке (1948—1949 гг.), то чаша весов могла склониться как в сторону реабилитации, так и в сторону более строгого наказания. Позднее, работая в Москве, я услышал от самого Сталина, что «кое-кто» настаивал на том, чтобы «посадить» меня, обещая «важный материал» (о том, что я английский шпион). Я и сейчас прихожу в ужас, представляя, на каком волоске висела моя судьба. Но ей было угодно подсказать Сталину вернуть меня на работу в Москву, когда появились серьёзные претензии к И. С. Юмашеву».

^{Эсминец «Буйный» пр. 30-бис}

Вскоре Кузнецову вернули звание адмирала флота, но судьба, о которой так любил рассуждать военно-морской министр, приготовила ему новые испытания. Впрочем, об этом речь впереди.

* * *