Большой Хинган — Порт-Артур

К 20 августа части и соединения Квантунской армии, за исключением отдельных гарнизонов и бродячих отрядов и групп, повсеместно прекратили сопротивление и сдавались в плен нашим войскам.

Передовые отряды наших корпусов уже действовали далеко впереди. Продвижению же главных сил армии, сосредоточившихся в районе Ванъемяо, мешало то, что железнодорожный мост через реку Таоэрхэ был разрушен японцами.

С командующим армией генералом И. И. Людниковым, вместе со штабом выехавшим вперед, мы договорились, что я задержусь на несколько дней в Ванъемяо, пока наши саперы не закончат восстановление моста и по нему не начнется движение эшелонов. Условились встретиться в Ляояне, где с 20 августа, как мы рассчитывали, будет находиться штаб армии. В моем распоряжении оставался самолет По–2, пилотируемый летчиком Виктором Нуждиным.

Восстановление моста проходило быстро. Это был настоящий трудовой подвиг армейской инженерно-саперной бригады и населения города Ванъемяо. Саперы работали в три смены, круглые сутки, и в две смены — китайцы. Уже с утра 20 августа мы пропустили через мост три эшелона. Я приказал Нуждину готовиться к отлету в Ляоян, а предварительно связаться по радио со штабом армии, чтобы уточнить его местонахождение.

Повар бригады принес завтрак, к которому я пригласил летчика.

Виктор подошел смущенный, доложил, что на его вызов штаб армии не отвечает. Но мы сразу же разобрались, что виноват здесь не он, а возможности нашей радиостанции: уверенную связь она обеспечивала не более чем на 75 километров.

— Будем действовать по плану, — сказал я. Нуждину. — Прокладывайте маршрут на Ляоян. Полетим.

Виктора я знал давно и относился к нему с большим доверием. Это был скромный, исключительно расторопный и осмотрительный летчик. Мы с ним уже много раз летали и на западе, и здесь, на востоке. Часто вспоминаю очень неприятный для нас случай. Это было в Литве в самом начале августа 1944 года. Наш самолет шел из Укмерге на Каунас. Вдруг Виктор очень круто развернул машину вправо, в сторону леса, рукой указав в другую сторону, и бросил мне одно слово: «Мессершмитт».

Тогда и я заметил вражеский истребитель, скрывшийся за низкими кучевыми облаками. Виктор, как всегда, бдительно наблюдал не только за приборами, но и за небом. Только его высокая бдительность и летное мастерство позволили нам скрыться от «мессера». Он посадил самолет на хлебном поле у леса. Выскочив из самолета, мы скрылись на опушке. Маневр и точные действия Виктора в такой обстановке спасли нас.

А сейчас мы летим в Ляоян. Первый круг над городом ничего нам не дал, аэродрома мы не обнаружили. Зашли на второй круг и в 10–12 километрах западнее Ляояна, на берегу левого притока реки Ляохэ, увидели аэродром, получили разрешение на посадку. При подруливании к ангару мы, к своему большому удивлению, увидели, что нас встречают не советские воины, а японцы. Виктор вопросительно посмотрел на меня: «Что будем делать?» Я молча пожал плечами: мол, другого выхода нет, нужно выходить из самолета.

Как только мы покинули машину, к нам подошла большая группа японских военных. Естественно, мы почувствовали себя, мягко говоря, не очень уверенно, но виду не подали. Мы ответили на громкое приветствие японцев, а оно было с их стороны довольно дружным. На пути к ангару к нам подошел и представился молодой капрал с лицом больше европейским, нежели японским. Говорил он на чисто русском языке и, сразу определив мое звание, спросил: «Господин генерал, какие будут указания?» Эта предупредительность немного успокоила нас, но далеко не совсем.

Капрал подробно рассказал нам об обстановке на аэродроме и о том, что ему известно о Ляояне. По его словам выходило, что до сего времени в городе советских войск не было, но где-то недалеко от города проходят их колонны.

В это время раздалась громкая, как истошный крик, команда по-японски. Для нас она была так внезапна, что мы вздрогнули. Из ангара к нам направлялся строевым шагом высокого роста, хорошей выправки офицер. Он выделялся среди японских солдат, которые, как правило, низкорослы.

Переводчик пояснил, что нам представляется командир батальона аэродромного обслуживания. Тот подробно доложил нам о наличии и состоянии аэродромной техники. Техника, признаться, меня сейчас мало интересовала, однако я до конца выслушал доклад офицера, потом дал команду «Вольно» и спросил, знает ли он приказ императора о капитуляции Квантунской армии. Оказалось, что знает.

— Когда я вернусь из Ляояна, вы получите указания, что делать дальше, а сейчас мне срочно нужно туда выехать, — сказал я офицеру.

Выяснилось, что водитель на аэродроме есть, но машины только грузовые, стало быть, выбора не было. Виктору я приказал надежно укрыть самолет, оставив свою метку на его дверце.

В машине я сел в кабину с водителем, а Виктор с автоматом — в кузов. Видимо, переводчик заметил наше беспокойство. Он подошел ко мне и заверил, что шофер его друг, честный парень, на которого можно положиться.