Большой космос (сборник)

Когда Рудольф Терентьевич убирал платок в карман, рука ощутила внутри что-то чужеродное. Изумлённый нейрохирург достал из своего кармана несколько маленьких зелёных капсул. Ньюлайф. По всей видимости, Рудольф Терентьевич автоматически сунул их в карман в комнате дочери. В памяти тут же всплыли слова Петра Ивановича: «Под ньюлайфом наркоман более плотно взаимодействует с компьютером. Внимание и скорость реакции повышается в несколько раз по сравнению с применением стандартных амфетаминов». Рудольф Терентьевич вдруг понял, что знает, где взять недостающие секунды. А потом уйти на пенсию. Рудольф Терентьевич понимал, единожды приняв наркотик, он уже никогда не сможет продолжать оперировать пациентов. Вопрос профессиональной этики. Но на другой чаше весов была судьба американского астронавта.

Рудольф Терентьевич для надёжности проглотил три капсулы и вернул на голову шлем. В голове зашумело практически сразу, а потом пришло неожиданно чистое осознание окружающего мира. Неуловимая артерия был пойман практически сразу. С методичностью автомата Рудольф Терентьевич прижёг все капилляры, откачал кровь из гематомы и наложил на голову пациента швы. Угроза жизни миновала, и врач позволил себе расслабиться. Чьи-то далёкие голоса тщетно пытались к нему пробиться. В одном из них Рудольф Терентьевич опознал голос Паухтина, спрашивающий о состояние пациента.

— Операция завершена, жизнь пациента вне опасности. Можете гасить канал, — как ему показалось, очень громко сказал Рудольф Терентьевич.

На самом деле эти слова больше напоминали тихое бормотание, однако нейрохирурга поняли. Техник погасил канал, Паухтин откупорил шампанское, медицинский персонал, не находящийся на дежурстве собрался в кабинете заведующего. Все ожидали виновника торжества, однако его не было. Когда делегация клиники явилась в «двойку», Рудольф Терентьевич лежал на полу в луже и пускал слюни. Разбросанные по полу капсулы ньюлайфа не оставляли сомнений в диагнозе — один из ведущих нейрохирургов клиники оказался наркоманом.

Рудольфа Терентьевича положили в соседнюю с дочерью палату, но в сознание он так и не пришёл.

После разрыва канала врач лунной базы, приводящий в порядок операционную, обнаружил интересную картину. Нейрохирургический модуль российского производства «кузнечик 4», без прямого контакта с хирургом представляющий собой всего лишь груду микроэлектроники, подъехал к умывальнику и пытался отмыть свои непропорционально длинные щупальца. Но врач об этом никому не сказал, молча выдернув из «кузнечика» шнур питания. А даже и расскажи он кому, ему бы ни за что не поверили. Человеческая душа не может оказаться заключённой в машину.

Зерно страха

Шарик от пинг-понга медленно плыл в невесомости, неуклонно сближаясь с дрейфующей в его сторону ракеткой. В том, что их траектории пересекутся, не оставалось сомнений ни у коренастого пилота Ляо, исподлобья глядевшего на стандартные атрибуты ничегонеделанья малых экипажей военного флота Синдиката, ни у его оппонента — субтильного астрофизика Дмитрия, который крутил в руках свою ракетку, пытаясь заблаговременно просчитать отскок. Однако люди предполагают, а судьба располагает. В последний момент шарик соскользнул в сторону и, благополучно разминувшись с ракеткой, продолжил свой вояж в зону пилота.

— Рэндом рулит, — сказал Дмитрий, слегка прищурившись.

Ляо несколько секунд глядел на ракетку, потом ужом проскользнул за пульт, разворачивая единственный радар.

— Чёртовы антрийцы! — выругался он, наблюдая за манёврами вражеского линкора, гравитацией которого и было вызвано изменение траектории шарика. — Даже в пинг-понг поиграть не дают.

Разведывательный зонд Синдиката вот уже третий месяц в режиме невидимости наблюдал за действиями антрийского тяжёлого корабля. Дмитрию и Ляо жутко везло — срок жизни подобного зонда обычно не превышал месяца. Потом вражеские радары засекали невидимку, и её экипаж в лучшем случае мгновенно погибал, поджаренный пульсовыми зенитными лазерами противника. Про худший случай не хотелось и думать — в Синдикате ходили жуткие истории о том, что враги делают с пленными. Однажды, ещё в учебке, инструктор показал фотографию пленённого офицера Синдиката, отбитого при штурме антрийской базы. Это было покрытое густой шерстью существо с дикими глазами, даже отдалённо не походившее на человека. Генетики так и не смогли определить, какой дрянью его пичкали антрийцы. На следующий день инструктора отправили в действующий флот с формулировкой «за подрыв боевого духа будущих пилотов», а с курсантов взяли подписку о неразглашении, предварительно намекнув, что фотография — объект монтажа, потому что офицеры Синдиката в плен не сдаются.

— И чего им не висится на одном месте? — спросил Дмитрий, резко отшвырнув ракетку в дальний угол.

— Зачистку прикрывают, — ответил Ляо, пряча взгляд, словно мог что-то сделать. — Чёртовы антрийцы!