Большой куш

Оставалось сделать немного. К счастью, у Джонни Клэя изменились планы, и он съехал с его квартиры два дня назад, найдя другое тайное прибежище. Это давало Марвину возможность подготовить свое бегство, не опасаясь чужих глаз. Он все сделал сам. В его квартире не осталось никаких следов пребывания Клэя, а теперь — и его собственных. Все вещи, представлявшие хотя бы мало-мальскую ценность, он снес в комиссионный на 3-й авеню.

Вдруг он вспомнил, что среди вещей, с которыми он расстался, был портативный радиоприемник. Жаль: он собирался послушать репортаж о налете на кассу ипподрома.

Марвин Ангер взглянул на пустую полку, где всегда стоял транзистор, и криво усмехнулся. Затем поднялся, взял легкую панаму и направился к двери.

Спустя двадцать минут он в толпе других пассажиров штурмовал первый поезд, специально по случаю скачек отправлявшийся с Пенсильванского вокзала на Лонг-Айленд.

Надо, конечно, соблюдать осторожность. Он будет держаться в стороне от помещения клуба, пристроится где-нибудь на трибунах. Оттуда ему будет видно и слышно все, что произойдет.

В конце концов, человек, который рассчитывает получить несколько сотен тысяч долларов на ипподроме, имеет право посмотреть забег.

* * *

Глядя на Мэри, сидевшую за кухонным столом напротив, он дул на чашку с горячим черным кофе, которую держал в дрожащей руке. Большой Майк тихо и горестно ворчал:

— Шалава. Настоящая шалава. Явилась в полпятого ночи. Воняет блевотиной и джином. Платье все разорвано. И это моя дочь! Никогда не думал, что доживу до того времени, когда…

Его жена молча подняла на него блеклые голубые глаза.

— А чего ждать от девочки, когда у нее нет парня? Что ей делать в пятницу вечером? — спросила она.

— Нет парня?

Майку захотелось встать и влепить ей пощечину. С каким удовольствием он дал бы ей по мордасам, а потом пошел бы в спальню, вытащил оттуда Пэтти и задал ей хорошую трепку, которую она заслуживает.

— Что, разве нельзя встречаться с приличными парнями? — спросил он жену. — Почему надо обязательно путаться с подонками, которые ошиваются по соседству? Что случилось с девчонкой? Разве ее не воспитывали как положено?

— Она выросла в таком окружении, — сказала Мэри. — Среди соседских подонков. Чего от нее можно требовать? Чего ты ожидал?

На минуту Майк вытаращил на нее глаза, затем отвел их.

Она права, думал он. Права, конечно права. Ребенок не виноват. Пэтти — хорошая девочка. Он вспомнил, в каком виде она явилась домой — с недовольной физиономией, перемазанной губной помадой, в грязном, разорванном платье, отравившаяся каким-то дешевым пойлом… Нет, во всем виноват он сам. Что можно ожидать от девочки, выросшей в трущобах и не общавшейся ни с кем, кроме соседских парней.

Ей семнадцать, думал он, а что интересного она в своей жизни видела? Да ничего.

Майк вздохнул и отхлебнул из чашки. Все, с завтрашнего дня жизнь пойдет по-другому. Еще не все потеряно.

Они уедут из этого вонючего района куда-нибудь на Лонг-Айленд, купят небольшой дом с двориком в уютном пригороде. Пэтти сможет ходить в приличную школу, у нее будут новые платья и деньги на карманные расходы. Девочка будет встречаться с нормальными парнями из приличных семей. Все дело в деньгах, и скоро их у него будет много.

Конечно, девочка уже затевала разговор о том, что бросит школу и пойдет работать. Но когда у него будут деньги, он ей втолкует, что это глупости. Пусть ему даже придется раскошелиться на спортивный автомобиль для нее и регулярно выдавать ей деньги на карманные расходы, но лишь бы она забыла про эту дурь.

С деньгами она сможет найти себе подходящего парня и станет такой, какой должна быть девушка из хорошей семьи, и за нее не надо будет волноваться.

Им всем будет легче. Ему не придется больше по два раза на дню мотаться на поезде. Он даже на скачках больше играть не будет. Зачем, черт побери, ему играть — при таких-то деньгах.

Майк встал, взял со спинки стула пиджак. Сейчас предстоящий налет представлялся ему уже в другом свете — как священная миссия.

Ему никогда не приходило в голову, что не играй он на скачках, то давно бы скопил деньги, чтобы переехать в район получше. Он и не подозревал, что даже при столь благополучном раскладе его маленькая хорошенькая дочка с озорными глазками выросла бы точно такой же, — не важно, в какую школу она бы ходила и с какими парнями встречалась.

Усталый, со слипающимися от бессонной ночи глазами, он обнял Мэри и похлопал ее по плечу.

— Ладно, не унывай, мать. Сейчас пока рассказать ничего не могу, но скоро все будет по-другому. Совсем по-другому, и очень скоро.

Она посмотрела на него, и ее лицо приняло то давнее выражение доброты и преданности, знакомое ему с самого начала их совместной жизни.

— Думаешь, сегодня тебе повезет на скачках, Майк? — спросила она, улыбнувшись.

— Дело не в лошадях, — ответил Майк. — Тут совсем другая история: наша жизнь скоро изменится. Только не вешай нос и наберись терпения. Скоро все изменится к лучшему.

Он наклонился к ней и коснулся губами ее щеки.