Большой, маленький

НЕПОКОЛЕБИМЫЕ ХИЩНИКИ Однажды осенью доктор Дринквотер медленно достал одно из многочисленных короткоствольных ружей, которые хранились в комоде в бильярдной комнате, вычистил, зарядил его и отправился пострелять птиц. При всей его любви к животному миру, а возможно из-за этого, доктор ощутил, что он также заслуживает того, чтобы быть плотоядным животным, подобно рыжей лисе или лесной сове - если бы только это было в его власти. Необъяснимое удовольствие, с которым он ел мясо, обсасывая косточки и облизывая пальцы убеждали его, что это было вполне в его характере. Одна-две охоты в год, несколько птиц с ярким оперением, безжалостно подстреленных в небе и окровавленными, с открытыми клювами принесенных домой, казалось удовлетворяли его самолюбие. Его знание леса и умение неслышно подкрадываться к жертве вполне компенсировало некоторую нерешительность в момент, когда рябчик или фазан вылетали из куста и его охота обычно была удачной и все это давало ему повод думать о себе, как о непоколебимом, жестоком хищнике, когда он разделывал говядину или ел мясо молодого ягненка. В такие дни он часто уделялся со Смоки, убеждая его в логичности такой позиции. Доктор был левшой, а Смоки стрелял с правой руки и это уменьшало вероятность того, что они могут попасть друг в друга во время охоты и Смоки при всей его невнимательности и нетерпении постепенно превратился в настоящего стрелка. - Мы все еще на вашей земле? - спросил Смоки, когда они вышли за каменный забор. - Это земля Дринквотеров,- ответил доктор,- кстати, знаешь, этому лишайнику здесь должно быть, уже сотни лет.- Я и имел в виду, что это земля Дринквотеров. - Знаешь,- снова заговорил доктор, доставая ружье и поводя им в воздухе, выбирая направление,- я-то не Дринквотер. Это не мое имя. Это напомнило Смоки первые слова, которые доктор сказал ему при встрече. Он сказал тогда: "Я не практикующий врач". - Я внебрачный ребенок.- Он надвинул свою матерчатую кепочку поглубже на голову и без затаенной обиды принялся рассматривать чехол ружья.- Я был незаконнорожденным и никогда никто меня не признавал открыто. Виолетта признала меня, а также Нора и Гарви Клауд. Но они никогда не занимались формальностями. - Неужели? - воскликнул Смоки с видимым интересом, хотя он прекрасно знал эту историю. - Это семейная тайна, закрытая за семью замками,- продолжал доктор.- У моего отца была тайная связь с Эми Медоуз, ты встречался с ней. Он овладел ею и бросил девушку,- заключил Смоки и почти проговорил это вслух. - Да, я знаю Эми, теперь ее фамилия Вудс. - Она уже много лет замужем за Крисом Вудсом. Какая-то мысль промелькнула в голове Смоки, но в последний момент ускользнула от него. Что это было? Мечта? - Я родился в результате их связи.- Адамово яблоко на шее доктора задергалось, может быть от волнения - Смоки не был уверен.- Я думаю, что как только этот кустарник вокруг нас закончится, мы выйдем на хорошее место. Смоки шел, куда его направляли. Он держал наготове свое ружье из старой английской стали, но ствол его был опущен вниз для безопасности. Ему не доставляли такого удовольствия, как другим членам семьи, длительные бесцельные прогулки, особенно в сырую погоду; но если перед ним была определенная цель, как, например, сегодня, он мог идти, не обращая внимания на неудобства. Ему нравилось нажимать на спусковой крючок, даже если он и не попадал в цель. Пока он пребывал в рассеянности, две коричневые куропатки выскочили из густых кустов прямо перед ним, и взлетели, набирая высоту. Смоки вскрикнул от неожиданности, но поднимал свое ружье как раз в то время, как доктор крикнул ему: - Это твои! - Хотя его оружие не было приготовлено для выстрела, он вскинул одно ружье, нажал на курок, затем вскинул другое и снова выстрелил. Опустив ружье, он с удивлением заметил, что обе птицы закувыркались в воздухе и упали на землю, заросшую увядшей травой, с тяжелым стуком. - Черт побери! - сказал Смоки. - Хороший выстрел,- от души воскликнул доктор, испытывая небольшие угрызения совести в сердце.