Большой мир. Книга 2

На волне этой неожиданной беседы захотелось попробовать создать новую структуру из магии. Возможно, из молнии, но огонь пока предпочтительнее.

Я отбросил мысли о земляке в столице и разглядывал огненный нож, обдумывая варианты его трансформации. Нужно было давно заняться обновлением оружейного набора.

— Хм, но почему сразу холодное оружие? — спросил я себя и деактивировал умение.

Что если для начала создать какое-нибудь животное, ради эксперимента? Птицу или маленького зверя, например. Как те волчата, которыми красовался Ройан. Я видел подобные свитки в магазине Гильдии, но не решился брать ввиду бесполезности. Их вообще мало кто приобретал, отдавая предпочтение более практичным и простым формам. Такие структуры стоили дороже и были блажью, а не нуждой. Какой смысл в несущемся по земле звере, если сосулька летит в несколько раз быстрее и имеет лучшую пробивную силу? Тогда я так считал и был прав.

Теперь же, после слов воровки об отношении к мане, эта идея выглядит иначе. Из уст той, кто поведал мне о фундаментальных принципах работы с магией, все звучало как-то… глубже, что ли. Мана тоже не простой пластилин, и как бы читает создателя, знает его суть, познания. Воплощает желаемое, если указатели достаточно хороши. Да и как иначе, если она часть всего, часть Кель!

Глава 41

Глава 41

Что если легенда мага Каменщика не совсем выдумана? Что если раньше маги могли создавать стихийных существ с присущим для разумных, или около того, поведением, а грендар просто мечтал, чтобы питомец не исчез? Когда охранник Сокш рассказывал эту легенду, Ворак упомянул, что даже желтый может создать голема, но как и во всем остальном насчет Гильдии и магии, он сильно ошибался, а слова его товарища о тупом булыжнике были истиной.

— О чем я думаю, черт возьми, — невесело хохотнул я над самим собой. Но мысль никуда не делась, напротив, она двигалась дальше.

Предположим, из этой легенды, как и из любой другой, стоит отбросить большую часть и оставить только основу. Получится простая идея: стихийный зверь, действующий, как живой. Не просто устремившаяся по заданному направлению структура в интересной форме, а действующее без дополнительных подсказок оружие.

Но как это возможно, ведь тогда нужно продумать не только форму, но и… и что? Что нужно продумать?

— Мана любит истину, — вслух проговорил я слова Тэны.

Но ведь это не простая форма, отправленная в полет, это комплекс движений, даже поведения. Как если бы я решил создать в графическом редакторе не просто движущуюся в одном направлении цельную 3D-модель оружия, а целую структуру движений с изменяющейся формой. Есть ли на этот случай готовые скрипты или нужно сотворить жизнь?

— Что же маги крови? — подорвался я с кровати и взволнованно забормотал, заходил по комнате. — Они как-то создают живых мертвецов из плоти и крови! Неужели каждый раз необходимо представлять создание каждой части тела на уровне атомов, молекул? Кто вообще на такое способен? Целитель тоже, по словам воровки, должен всего лишь увидеть, почувствовать и понимать суть… Нет, все должно быть проще, ведь мой элементаль даже не будет иметь органы.

Для начала я спустился вниз, проговаривая про себя слова Тэны о мане, и выторговал у хозяина карандаш и бумагу. Расположился на полу, как когда-то делал уроки, и принялся рисовать сокола, которого всегда мечтал иметь в детстве. Чтобы как в кино, он сидел на перчатке и по свисту поднимался в воздух. Я постоянно бегал в зоомагазин и пялился на пернатого, говорил с ним. Почему же я тогда не попросил Эмму купить мне птицу?

Рука начала вырисовывать кривые линии парящего сокола, как если бы я смотрел на него снизу: раскрытые крылья с торчащими перьями, туловище, голова, поджатые лапы, веер хвоста. Получилось не сразу. Несколько листков были испорчены с обеих сторон и скомканы.

Когда лучшее, на что я способен, появилось на бумаге. Я долго обводил линии, запоминая каждый изгиб.

Забыв о времени суток и о том, что утром нам выходить, я закрыл глаза. Нить маны неотрывно начала вырисовывать форму. Я не мог очертить лапы, голову и клюв, как 3D-модель, но держал все это в памяти.

Фигура завершилась, и как и в случае с ножом, я начал покрывать ее маной, складывая ниточку к ниточке, не перехлестывая их друг с другом. Каждой нити свое место. Было непросто заполнять фигуру и не терять цельный образ, но мне казалось, что это важно, важно для Сосуда и маны.

Заполнив форму маной, я уставился на свое кривое творение и видел в нем то, что желал в детстве. Того красивого сокола, который наверняка хотел подняться в небо, расправить крылья и парить, высматривая пищу.

В моем видении у темно-синей плоской фигуры были глаза, лапы, пух на груди. У него был цвет. Светло-коричневый с частыми белыми пятнами. Он смотрел на меня живыми круглыми глазами. Размахивал своими серпами-крыльями, перетаптывался на месте…

Я удерживал этот образ так четко, как только мог. Каждое движение. Где-то вдалеке послышался его крик, хлопки крыльев.