Большой обман

Лорна считает, мне надо позвонить Фрэнку — может, он знает еще что-нибудь о тогдашнем местонахождении папы, но мне что-то не хочется прибегать к крайним мерам. Ну скажу я ему, что собираюсь искать папу, а он недовольно изречет: опять, мол, я собираюсь перевернуть свою жизнь вверх тормашками. Тем более что так оно и есть.

За долгие годы я выработала дурную привычку переворачивать свою жизнь вверх тормашками по малейшему поводу. Причем резкие перемены — как это ни удивительно — всегда происходят в установленном мною порядке по заранее составленному плану. Более того, перемены и план в моем сознании неразрывно связаны вместе — и обязательно кардинально меняют повседневную жизнь: ведь только так можно хоть как-то примириться с действительностью.

Речь идет не о чистке дымохода, смене прически или бритье ног — хотя все это не помешает, — речь идет о далеко идущей, глубокой перестройке. С тех пор как мне исполнилось восемнадцать, каждые пять лет я круто перекраиваю свою жизнь: перехожу на другую работу, меняю местожительство, переезжаю на другой континент, а также — если представится возможность — рву старые связи и начинаю новые. Для всего этого я разрабатываю целые методики. Я никогда не бросаю работу — даже низкооплачиваемую, — если у меня нет на примете другого рабочего места, и я никогда не бросаю парня, не разложив сперва свои компакт-диски в алфавитном порядке. Планируя путешествие, я должна убедиться, что денег у меня хватит на полгода относительно комфортной жизни (смета при этом расписана по дням и неделям, суммы на непредвиденные расходы предусмотрены), и в отличие от мечтательных хиппи, двигающих «куда глаза глядят», я не выйду за порог без подробной программы, где предусмотрен каждый мой шаг месяц за месяцем, и без аптечки, где обязательно лежат тигровый бальзам, противооспенная вакцина и десяток упаковок каламинового крема и имодиума.

Лорна (она смотрит программы Опры Уинфри, когда готовит еду для Мэг) говорит, что это классическое поведение для людей моего психологического типа: страх перед анархией и излишняя любовь к порядку. Не дать переменам произойти внезапно, опередить события и самой все разрушить — вот мой жизненный принцип. Но однажды я не просчитаюсь.

Я разрываю любовные связи, когда они в самом расцвете, бросаю работу, стоит мне дослужиться до ответственной должности, и обрываю учебу, пока во мне опять не проснулась жажда к воровству в магазинах и меня снова не выперли. Во всяком случае, все это было. Пока я не встретила Джо.

В этот раз я не срываюсь с места — моя реакция на обстоятельства куда спокойнее. Чтобы отвлечься, мне достаточно прокрутить в голове периодическую таблицу Менделеева в обратном порядке, а чтобы глубоко и безмятежно заснуть — произвести в уме какое-нибудь хитрое сложение и вычитание. Полугодовые бухгалтерские отчеты проливают мне на душу бальзам, а факты, цифры и алгебраические формулы придают жизни некоторый смысл. Если смысл все-таки пропадет, я могу опереться на Джо. Он — единственный человек, с которым я могу сидеть на попе ровно. Единственный, кто хоть как-то справляется с непредсказуемостью жизни.

* * *

— Ты же сказал, что будешь дома и посмотришь вместе со мной сайты о пропавших без вести.

— Я помню, — у Джо извиняющийся тон, — прости меня, пожалуйста. Скоро придет Пит. Он тебе поможет.

— У тебя что, неотложная работа сегодня? Темно уже. Как можно заниматься посадками во мраке?

— Никаких посадок не предвидится. Просто мне надо проработать кое-какие детали декоративного ландшафта для украшения озера. Работы куча.

— Ты вроде сказал, это декоративное озеро.

— Да. Но это большое декоративное озеро. Площадь сада почти семь акров. Прости меня. К девяти я вернусь.

— Ладно. Пусть только Пит хоть сегодня не притаскивает с собой свой сценарий.

— Он придет без сценария. Обещаю.

— Откуда ты знаешь?

— Я его попросил.

* * *

— Не понимаю. В чем дело-то? Ты что, не веришь в пришельцев?

— Теоретически я допускаю, что они существуют. Просто вряд ли они зеленые.

— Почему это?

— Зеленый цвет говорит о наличии хлорофилла. Ты намекаешь, что твои пришельцы наполовину растения?

— Может быть.

— Мне казалось, они прибыли с планеты, которая состоит изо льда.

— Гм-м… тогда мне лучше сделать их альбиносами.

— Альбиносами?

— В тон зимнему ландшафту их планеты.

Зараза Пит явился с семьдесят пятым вариантом своего эпического научно-фантастического сценария (смесь «Альфавилля», «Они живут среди нас», «Бегущего по лезвию бритвы» и «Планеты обезьян») и в данный момент вносит исправления, признав мою правоту насчет пришельцев.

— Как ты считаешь, с учетом размеров Вселенной, возможно ли существование жизни в других галактиках?

— Возможно. Но тот знаменитый случай, когда у твоего кузена Эдриана однажды утром засвербело в анусе во время турпохода по Аризоне, вовсе не доказывает, что в пустыне приземлились инопланетяне.

— Я же тебе рассказывал, что ему приснился какой-то мокрый хоботок, дико похожий на нос?

— Да.

— И что тем утром у него из гигиенического набора пропал тюбик геля «Кей-Вай»[20]?

— Да.