Большой обман

Джо прищуривается, и я спасаюсь бегством, пока ему в голову не пришел еще какой-нибудь каверзный вопрос. Компьютер — мое убежище. Эту неделю я часами сижу в Интернете. Джо я сказала, что у меня завал с бухгалтерской работой, но сама по-прежнему занимаюсь розысками папы. Да и по поводу Большого Луи надо кое-что выяснить. Похоже, не только ложь лилась из его уст. Попадалась и правда. Сайт его колледжа в Нью-Джерси сообщил мне, что Луи Блум в начале семидесятых действительно входил в состав баскетбольной команды и был одним из самых многообещающих игроков. Более того, за свои выдающиеся результаты он попал в Зал славы колледжа. Игрок он был добродушный, уравновешенный, но решительный — таким его запомнили. Не знаю, что меня больше удивило: Большой Луи, играющий в команде, или его добродушие.

Наведавшись на сайт колледжа, я несколько дней копалась в электронных подшивках нью-джерсийских газет. Авария тоже была на самом деле. Глазам моим предстала фотография перекрестка, где произошел несчастный случай. С одной стороны химчистка «Прочь пятна!», с другой — магазин деликатесов «Поставщики номер один». Наверное, Луи переходил улицу, чтобы купить сэндвич. По пути со стадиона домой. Ох и нескоро суждено ему было оказаться дома. Слишком уж много на мостовой крови и обломков, и остов своенравного «понтиака», паровозом налетевшего на Луи, приткнулся поодаль, и все внутренности у машины наружу.

В том же номере газеты помещена статья-некролог о виновнике происшествия — пятидесятипятилетнем Альберте Сейле. Журналист выбирал выражения, тем не менее ясно, что водитель находился под воздействием алкоголя, потому в два раза и превысил скорость. К тому же Альберт тогда крупно поругался с женой.

Вот так и встретились эти двое — в определенный день, в определенный час, в определенном месте. Пьянчуга, в груди которого тикала бомба замедленного действия, и замечательный спортсмен, у которого все было впереди.

* * *

Субботний вечер в китайском ресторане на Джерард-стрит. Мы с Джо поедаем бесплатные рисовые лепешки, а Лорны и Пита еще нет. Я гоню прочь все тревоги. А то вид у меня будет утомленный и скучный.

* * *

— Что с тобой?

— Со мной? Ничего.

— Ты такая утомленная. И скучная.

— Ничего подобного. Я просто… думаю.

— О чем, позволь спросить?

— Так, ни о чем. Ничего особенного.

Джо опять утыкается в меню, а я ковыряюсь в крошечных лепешках, борясь с искушением пересчитать их. Когда я прихожу к заключению, что в блюде их осталось нечетное число, я съедаю штучку. Не люблю нечетных чисел.

— Привет. Извините за опоздание. Проклятые пробки. Вы уже что-нибудь заказали?

Мы заказываем острые супы, и жареную утку, и еще какое-то блюдо, которое подается с лимонным соусом и чесноком. Мы говорим про день спорта и участие в нем Лорны и про сценарий Пита. По мнению Лорны, мне не помешал бы отпуск. Джо собирается еще потренировать Лорну (в следующем месяце у него выпадет пара свободных деньков), он заказывает вторую бутылку вина. Джо хочется, чтобы это был наш вечер. Только мы, и двое наших лучших друзей, и много смеха. Все как прежде.

— Ау! — Пит запускает руку в миску и перемешивает мои лепешки. — Знаешь ли ты, что брат Элтона Джона живет где-то в хижине в полной нищете? Вот уж удовольствие иметь родственника-миллиардера! Живешь в дерьме, и на здоровье. Хрена с два он тебе поможет.

— Правда, что ли?

— Серьезно. Сам вчера слышал по ящику.

— Он же ему брат только по одному из родителей.

— Ну и что?

— Может, Элтон его не любит. Ты-то вон недолюбливаешь своего брата.

— Ну да. Но в хижине он у меня не живет.

* * *

— Уитни Хьюстон на самом деле лысая.

— Чушь какая-то. Просто бред. Откуда ты это взял?

— Да нет у нее волос. Она просто лысуха.

— Что за лысуха?

— Животное такое. Что-то вроде енота. Или крысы.

— Это птица. Притом водоплавающая.

Все поворачиваются ко мне. Еще бы. За весь вечер я открываю рот всего лишь в третий раз.

— То есть что-то типа утки? — Пит вертит в руках лепешку.

— Ага, — говорю я. — Вроде утки.

* * *

Я не заслужила такого хорошего отношения. Своим поведением я только порчу всем настроение. Но они мои друзья и стараются принимать меня такой, какая я есть. Они знают: в этот месяц много чего произошло. Они знают: я утомилась и исстрадалась. Они знают: даже за разговором я все равно думаю о папе.

О папе — это еще полбеды. Я не перестаю думать о Большом Луи: как он там, что поделывает? А может, послать гордость к черту и заявиться к нему? Вдруг он уже собрал вокруг себя новую толпу покеристов — а как же я? Ведь я так люблю покер — риск и вызов, порядок и симметрию, и красивую игру, когда все сходится и становится на свои места и возможное становится осуществимым, а осуществимое воплощается в реальность. Наверное, поэтому папа прикипел к игре душой. Как ни удивительно, покер придавал ему оптимизма.