Большой обман

— Все потому, — Луи интенсивно жует, — что урод, который пытался тебя ограбить, в больнице. Челюсть у него сломана в трех местах, и ему надели хороший намордник. Он даже говорить не может. Чего ты его так отделала? Он ведь просто хотел получить свои деньги обратно.

— Это была не я. Его хорошо приложил…

— Знаю, знаю, — отмахивается Луи. — Мой сосед. Мальчишка, который живет этажом ниже. Кто бы мог подумать, что он способен на такое? С виду заморыш заморышем.

— И как вышло, что он тебе ничего не сказал? Не похвастался подвигом?

— А он сразу исчез из поля зрения. Решил себе устроить легкий отдых на те деньги, что ты ему всучила. Объявился только сегодня утром. На члене мозоли, на голове сомбреро, на роже загар, на языке одни матюги. Сразу примчался ко мне и все рассказал. По его словам, схватка завершилась плачевно для одного из участников. Я обзвонил больницы. Тут, мол, племянник обещал прийти и не явился, не случилось ли с ним чего?

— И… ты его разыскал?

— Разумеется. Лежит в Королевском бесплатном госпитале. Медсестра интересовалась, не собираюсь ли я его навестить в ближайшее время. Я сказал, это маловероятно. Еще она допытывалась, есть ли у нас родственники в Германии? Уже несколько дней названивает какая-то дама в растрепанных чувствах. Говорит, из Баварии. Разыскивает Карла. Тебе ничего на этот счет не известно?

— Нет. Представь себе, ничего.

— Знаешь что, — Луи тычет в меня надкусанным печеньем, — тебе крупно повезло, что мальчишка оказался поблизости. Счастье, что нашелся человек, у которого хватило ума послать мальчишку по твоим следам.

— Слушай, давай начистоту. Хочешь, чтобы я тебе спасибо сказала?

— А что? — Луи разводит руками. — Лишнее «спасибо» не повредит.

Так. Это уж чересчур. Я притащилась сюда, прибрала его поганую квартиру, накормила его, напоила, выслушала его стоны и причитания, и я же ему должна быть благодарна! Да он на коленях должен молить меня о прощении! Да он мне обязан по гроб жизни! Вот возьму и уйду сейчас к черту!

— Мне пора. — Я поднимаюсь и раскатываю до сих пор засученные рукава. — Пока.

— Так скоро?

— Черт тебя дери, Луи. Судя по всему, ты полностью пришел в себя. Ты теперь такой же, как всегда. А я-то за тебя волновалась! Ну не дура ли? Волноваться за тебя?

— Погоди. Побудь со мной. Еще не время.

— Чего ради мне торчать здесь? Еще и бельишко постирать? Шнурки погладить?

— Не стоит. Только не торопись. Говорю тебе: еще не время.

— Уж я лучше потороплюсь. Слушай сюда. Ты ведь даже не извинился. Такого натворил и даже прощения не попросил.

Большой Луи тяжко вздыхает. Как кит.

— А обо мне ты подумала? Ты понятия не имеешь, чего мне стоило пережить эту неделю. Ты и представить себе не можешь.

— О тебе? Ты же меня выкинул вон. У меня… до сих пор все ноги в синяках. Я думала… он убил твоего ученика. Мне показалось, Анималист мертв.

— Но ведь он живой, правда?

— Да, живой. И где-то рядом. Вот его выпишут из госпиталя, и что будет? Он ведь меня разыщет.

— Не разыщет.

— Ты-то откуда знаешь?

— Знаю. Он больше близко к тебе не подойдет.

— И это награда, — говорю я сквозь зубы, — за все, что я для тебя сделала. За то, что выслушивала твою слезливую брехню. За то, что установила тебе этот долбаный ящик-клумбу. Мне это надо?

Большой Луи задумывается. Пальцы его мучительно стискивают виски.

— Ты права. — Луи отставляет пустую тарелку в сторону. — Я должен извиниться. Прости меня за разгром в квартире. Прости за то, что выставил тебя. Прости меня за мой непрезентабельный вид. Но, Унгар, ты ведь так ничего и не поняла. Ты же все разрушила. Я у разбитого корыта, разве ты не видишь? Конечно, ты не нарочно, но сделанного не воротишь. Мне теперь отсюда вовек не выбраться.

Я так и замираю посреди комнаты. В руках у меня куртка, и я вцепляюсь в нее изо всех сил.

— О чем ты? Что ты хочешь этим сказать?

— Что тут говорить? — Луи расстегивает холщовый мешочек. — Ты — все, что у меня осталось. Ты моя последняя надежда, Одри. Теперь все зависит от тебя.

45

Мешочек под завязку набит деньгами. Тугие пачки банкнот перехвачены резинками, перетянуты шпагатом, скреплены клейкой лентой. Попадаются и монеты — под потертой холстиной отчетливо видны контуры кругляшей.

— Это еще что? — Я не в силах отвести глаз от мешочка. — Откуда у тебя такая куча денег? Сколько здесь, кстати?

— Двадцать тысяч с мелочью, — гордо произносит Луи. — Пришлось-таки поднапрячься. Мы вдвоем сколотили неплохой исходный капитальчик.

— Мы — это ты с Анималистом?

— В основном я один. Он работает на меня всего несколько месяцев. Он все схватывал на лету, но ставить ему технику пришлось почти два года.

— Так это, значит, правда? Ты грабил каждого, с кем играл? Ты обыкновенный шулер?

— Ничего подобного. — В голосе Луи слышится досада. — Тоже нашла грабителя. Хороший шулер — чертовски сложное ремесло. Каждодневные тренировки, безграничное терпение, закаливание характера — и что толку? Партнеры ведь не слепые. Всякое бывает. Кстати, Унгар, ты-то как догадалась? Он, конечно, не самый замечательный манипулятор, но у него вроде все получалось.