Большой Песец

Лёгкий хмель улетучился из головы генерала Хансена. Самое боеспособное соединение группы[74] открывает фронт русским. Хотя фронтом назвать ту линию, которую занимали войска группы, можно было только с очень большой натяжкой. Поскольку патронов и снарядов в подразделениях оставалось в среднем на один нормальный бой. А потом хоть врукопашную, хоть руки в гору. Но русские, наверняка знавшие о ситуации с боеприпасами в группе, почему-то медлили с ударом. Если подумать, то и правильно делали. Вон целая дивизия без выстрела и без потерь для русских сдаётся. Чего бы так не воевать?

Да, ещё один счастливчик, сделавший свой выбор. А что делать самому Хансену? Закралась грешная мысль. Вот бы точно знать, что русские победят, тогда можно было бы не опасаться гнева фюрера за капитуляцию.

– Ладно, давай хлопнем по рюмашке, дон Эстебан. – Хансен подкинул в руке до сих пор нераскупоренную бутылку. – И расскажешь напоследок, как ты дошёл до такого.

Дон Эстебан с готовностью мотнул головой и достал из свисавшего через плечо планшета две раскладные походные рюмашки. Разлили по бокалам и синхронно влили в себя огненную воду. Закусили принесённой расторопным адъютантом с кухни строганиной из замороженной ноги лошади. Штабной повар был сущей находкой, предыдущую зиму он провел при штабе Дитля[75] в Норвегии и нахватался там всяких разных северных рецептов.

Закурили. Помолчали.

– Ну? – Хансен посмотрел на испанца.

– Не вижу смысла дальше морозить моих парней в этих сугробах.

– А что на это скажет каудильо, про фюрера я уж и не говорю?

– Сеньор генералиссимус скажет, надеюсь, спасибо за то, что сохранил Испании несколько тысяч отважных мужчин. А фюрер?.. На фюрера мне, извини, насрать. Обгадился ваш фюрер, просрал войну, и англичане ему не помогут.

Ещё пару недель назад Хансен за такие слова не раздумывая набил бы морду наглецу, а потом бы приказал расстрелять. А сейчас он только крякнул и позавидовал безбашенной решительности испанца. Как бы он хотел так же во весь голос проорать проклятья фюреру, бросившему своих солдат умирать в этих диких заснеженных лесах. Но… А что мешает?

– Ну что, прикажете меня расстрелять, господин генерал?

– Нет. Езжай, сдавайся в плен. И будь ты проклят!

– С вашего позволения, господин генерал, я сдаваться не намерен. Прослежу за капитуляцией дивизии и застрелюсь. – Дон Эстебан сжал губы и закаменел лицом.

– Проваливай. – И, резко развернувшись, Хансен пошёл в свою землянку.

Допив в одиночестве русскую самогонку, генерал вызвал адъютанта и приказал ему срочно собрать всех командиров частей и соединений группы, дислоцированных вокруг Волосова.

Командиры начали прибывать ближе к вечеру, в сгущающихся сумерках. Расположение штаба наполнилось конским ржанием и неповторимым ароматом конского навоза. Совещание затянулось. Кое-кто из командиров полков решил поиграть в несгибаемых героев. Пришлось этих четверых тут же арестовать. Пока шло совещание, комендантская рота, на самом деле в ней солдат едва на два взвода набиралось, по приказу командующего попыталась арестовать офицеров армейской Абвергруппы. Арестовать не получилось. Получился небольшой бой. Абвергруппа перестала существовать, а у штаба армейской группы «Ингерманландия» остался в охране только один сводный комендантский взвод.

В два часа ночи командиры полков и дивизий разъехались по своим расположениям, увозя с собой письменный приказ командующего о капитуляции. В это же время заработали штабные радиостанции, открытым текстом сообщавшие русским о том, что волосовская группировка прекращает боевые действия и с рассветом готова начать сдаваться в плен. В Лугу, Новгород и Нарву Хансен тоже отправил сообщение о капитуляции волосовской группировки, оставив на усмотрение старших командиров этих гарнизонов решение о капитуляции или продолжении боевых действий.

Стреляться по примеру командира Голубой дивизии Хансен не стал. Уже в обед 14 февраля он сидел в штабе 54-й армии и давал показания на первом допросе.

Новгородская группировка сдалась к вечеру того же дня. В Луге немцы капитулировали на день позже. Нарву частям РККА через неделю пришлось брать штурмом.

13–14 февраля 1943 года

г. Череповец