Большой подлог, или Краткий курс фальсификации истории

Причем, армия-то, сформированная на «привычных войнах», накопившая в них опыт и потенциал, вырастившая полководцев — могла достигать каких угодно успехов даже и в войнах «подражательных», «экспромтных»! Семилетняя война, Итальянский поход 1799 года, Венгрия-1848, Афганистан-1980… — но далее… дипломатическое, геополитическое обрамление превращали любые военные победы в национальные провалы. Даже и формально «ничейный» результат соотносясь в национальном сознании с затратами, потерями — превращался в проигрыш. Известен пример Семилетней войны, закончившейся галантным вальсом со вчерашним врагом, вальсом, можно сказать, «на костях» десятков тысяч жертв, в единый миг ставшие ненужными. Но нам сейчас важно еще удержать в памяти, что? — именно с Семилетней войны вернулся домой казак дивизии Чернышова — Емельян Пугачев… будущий и т. д.…

Правда потом у него, Пугачева, еще была короткая «командировка» в 1768 году в Польшу (поиск и возвращения в Россию бежавших старообрядцев), но та страна в тот год (рассмотренный уже год подавления восстания Гонты) — могли только усилить его впечатление некоторой прорехи, «ненародности», бессмысленности государственных усилий…

А то, что такие «атлантические», десантные… дистантные (можно и так назвать по аналогии с дистантным обучением) войны — не про нашу честь… — да сравните хоть итоги Вьетнамской и той же Афганской войн. (Где «с гуся вода», а где — крах государства).

Данная, предлагаемая мной классификация российских войн, конечно, несколько уводит от главной темы книги. Однако эта предлагаемая «Периодическая таблица русских войн» — по-своему иллюстрирует — механику присоединений территорий, объясняет различную прочность этих присоединений, вхождений. И в частности: почему… пятьдесят лет как присоединенное Поволжье — дружно идет «за Москву», а Северская Украина — со «столетним российским стажем» — столь же дружно против.

Поволжье — это присоединение, результат войны 1-го разряда, (наиболее легитимное присоединение, понятное обеим сторонам, присоединившим и присоединенным); а Северская Украина — 2-го.

То есть завоевание в войне 2-го разряда гораздо (более чем вдвое) дольше инкорпорируется, чем завоевание в войне 1-го разряда.

Более наглядно эта «Таблица» — объясняет тупики российской политики.

Чреда войн 2-го разряда воссоединили Россию и Украину.

Но бездумные игры на покорение исконной Польши (1830, 1863 годов) — то есть классические войны 5 разряда, — они и зародили, тот самый «украинский национализм», сработавший век спустя. Здесь нет возможности уделить достаточно места доказательствам этого факта, они мною собраны — как раз в книге «Крайности славянства и краш-тест Украины», но вывод, поверьте, следующий: «Вторичная украинизация Украины», формирование слоя, группы людей, вдруг вновь (200 лет спустя) ощутившими себя отдельным украинским народом — это все XIX век, и следствие попыток полного включения Польши в тело Российской империи.

И касательно периода войн Богдана Хмельницкого и оценки их историками вроде Ульянова. (Он обвиняет уже и Богдана — в первом сепаратизме, измене России). — Эти иллюзии, этот их «требовательный взгляд из XIX–XX веков» как раз и объясняется исторической аберрацией. Под впечатлением псевдоуспехов XIX века, неосмысленных результатов «подражательных войн» они легкомысленно проецируют свои требования и на XVII век.

Наши «непреклонцы» (историки Ульянов, Родин…) выносят вердикт: «Так, по докладу Бутурлина — Переяславская Рада у нас когда была, в 1654-м? Значит в уже 1655-м украинец должен быть — то же, что москвич, ярославец, нижегородец!» Можно приказать, можно отправить его мановением «державной руки» куда угодно. Очень это схоже с линией царей Александра, Николая: упоение могуществом, которое как раз в это время и тает.

(«Головокружение от успехов» — добавил бы кое-кто из середины XX века).

Но, характерно, что тогдашнее, XVII века, московское правительство, с еще живым «инстинктом 1612 года», с хорошей памятью о недавнем крахе (и некоторых его причинах!) — оно не позволяло себе опьяняться могуществом. Обходилось с первыми гетманами предельно ласково, терпеливо.

Ведь российская армия тогда была в сравнении с XVIII веком — просто никакая! Эти стрельцы (что ни отправка из Москвы — то бунт). Эта поместная конница, уступавшая при столкновениях 1 в 1 крымско-тарской и польской. Известный разгром казаками-крымцами — 40-тысячной русской армии у Конотопа. (А послепетровские армии уже спокойно громили 8–10-кратно превосходящих татар, поляков, турок).

Но государственная дипломатическая, геополитическая мудрость, народное одобрение и участие, («инстинкт 1612 года») — оказались в 1654 году важнее прямой военной силы! И результативнее.