Большой пожар

Возьмем других людей, которые так же, как пожарные, и мирное время ежедневно рискуют жизнью — милиционеров. К ним тоже относились иронически, над ними обыватель тоже посмеивался — до тех пор, пока о скрытой от широкой публики героической стороне работы милиции не пошли потоком очерки, книги, многосерийные фильмы, пока в газетах не появились указы о наградах милиционерам за мужество и геройство. И отношение к ним изменилось.

К ним, но не к пожарным. Странное дело! Когда, работая над этими записками, я стала рыться в художественной литературе, то убедилась в том, что о работе городских пожарных в мирное время последним писал Гиляровский, который сам был пожарным и знал, как пахнет дым. Я подчеркиваю — в мирное время, потому что в войну о них писали много и хорошо — Тихонов, Симонов… А что нынче?

Нынче о городских пожарных появляются публикации в десять-двадцать строк, короткометражки о профилактической работе, безликие плакаты «При пожаре звоните 01», и, чтобы быть справедливой, вышел хороший поэтический сборник «Грани огня». Кажется, все. О том, что пожарные ежедневно выносят из огня десятки людей, получая при этом тяжелые травмы и погибая, — и одной публикации в год не найдете; куда чаще газеты рассказывают о случайном прохожем, который бросился в горящий дом и спас детей, старушку. Вот и получается, что в глазах не очень любящего размышлять и не очень осведомленного человека пожарные в городах либо спят, либо ликвидируют ерундовые загорания, а детей из огня, старушек спасают случайные прохожие… Отсюда и отношение.

Наверное, в этом частично виноваты и сами пожарные: почему не рассказывают? Кожухов, к которому я обратилась когда-то с этим упреком, отмахнулся: «Нет у вас времени саморекламой заниматься». Да какая же это самореклама, когда юноша, выбирающий, «делать жизнь с кого», не имеет представления о профессии пожарного? Помните, как Кожухов избавился от корреспондента? А ведь зря, мог рассказать парню такое, что у него бы глаза зажглись, ну, не о себе, так о Гулине и Клевцове, например, о Чепурине и Володе Никулькине, и корреспондент, быть может, написал бы хороший очерк или рассказ, который читателей заставил бы задуматься…

А сколько интересного можно услышать от пожарных, беседующих в своем кругу, когда никто не обвинит в нескромности или саморекламе, когда то и дело звучит; «А помните?..» Я горячусь: «Про это по телевидению рассказать нужно, и газеты написать!», а они смеются: «Все равно никто не поверит!»

А когда я упрекнула Чепурина, почему он говорит о себе только забавное, он тоже ответил: «А в остальное не поверят. Тебя жалко, скажут — наврала».

Не на такую наивную напал! Не только его — я всех расспросила, каждого о его товарище. А что касается вранья, не люблю и не умею, единственное, в чем грешна, — это кое-что недосказала: рука не поднимается писать о страданиях горящего заживо, задыхающегося в дыму человека…

Вот пример того, как Чепурин рассказывал о себе: