Большой пожар

Такова была единственная теоретическая и, казалось, практическая возможность штурма высотки: через крышу главного корпуса. Единственная — потому что при нынешнем уровне пожарной техники никакой другой возможности не имелось: во второй половине XX века, ознаменовавшейся неслыханным архитектурным и техническим бумом, главным оружием пожарного оставались ствол, топор и спасательная верёвка. Чтобы разжечь огонь, человек придумал атомную бомбу, ракеты и напалм; придумать, какими способами потушить современный пожар, у человечества не оказалось ни времени, ни средств. Завтра и время найдётся, и средства появятся, это неизбежно, но пожары до завтра ждать не будут — их нужно тушить сегодня.

Поэтому тушить высотку и спасать находившихся там людей можно было только через крышу главного корпуса.

С этим согласились все — кроме людей, взывавших о помощи. В охваченной огнём и запресованной дымом высотке для многих из них эта помощь могла бы прийти слишком поздно.

Люди, окружавшие Кожухова, знали и высоко ценили одно его качество: когда обстоятельства припирали к стоне, когда ситуация становилась отчаянной, мозг Кожухова работал на порядок мощнее и быстрее, чем обычно. И тогда он находил удивительно простые, но никому до того не приходившие в голову выходы из положения.

Так он придумал пойти в атаку на танке, когда горел полигон. В другой раз, когда на окраине города загорелся окружённый старинной каменной стеной монастырь и пожарные машины не могли проехать через низкую арку, Кожухов приказал выпустить воздух из баллонов, и машины прорвались на территорию монастыря на спущенных скатах. Для колёс это даром не прошло, но зато пожарные успели спасти уникальный памятник средневековой архитектуры. А пожар на крупном деревообрабатывающем комбинате, когда из-за аварии водопровода пожарные оказались на голодном водяном пайке? Именно Кожухов вспомнил, что в полукилометре находится пруд, и не успел иссякнуть водопровод, как от пруда к месту пожара протянулись две рукавные линии.

Таких простых решений, вся ценность которых заключалась в том, что они были нужны немедленно, сию минуту, за Кожуховым числилось много: чтобы дерзкая мысль возникла, его нужно было только «припереть к стене».

Потому и прослыл он лучшим тушилой, достойным преемником Савицкого.

Идея прорваться на высотку с крыши кинотеатра даже самому Кожухову показалась столь ошеломляюще дерзкой, что он позволил себе взять на размышление несколько минут.

Плоская крыша кинотеатра, своим торцом примыкавшего к высотному корпусу, находилась на уровне его седьмого этажа. Далее, начиная с восьмого, на каждом этаже было по две лоджии — вплоть до самого верха.

Плоская забетонированная крыша… Чем не опорный пункт для броска вверх?

Длина ручной штурмовой лестницы — четыре метра. Одной лестницы. А пятнадцати? Шестьдесят метров! Значит, цепочка из штурмовых лестниц достанет до двадцать первого атажа. Цепочка… Но как её сделать, эту самую цепочку?

С поверхности крыши до первой лоджии подняться на штурмовке может любой пожарный. Уже не любой, а более подготовленный и ловкий, оказавшись на восьмом этаже, может подтянуть к себе штурмовку, забросить её на перила девятого и подняться туда. Уже не просто подготовленньй и ловкий, а отважный рискнёт продолжить эту операцию дальше и выше — на десятый… А если найти таких, которые сумеют на одиннадцатый… пятнадцатый… двадцатый?! Смертельный трюк — повиснуть без страховки над пропастью на узенькой штурмовой лестнице! Такого в боевой обстановке ещё никто не пробовал, и потому никто не знает, можно ли это сделать. Но то, что никто не знает, это не аргумент, первые всегда не знают, они верят. А вот то, что это нужно, необходимо и притом срочно, — это аргумент. Единственный, который поймут двести человек, находящихся между жизнью и смертью.

С этим ясно: раз нужно, значит, можно.

Теперь другой важнейший пункт размышлений: дерзкой идее — дерзкие исполнители!

Ещё десять лет назад Кожухов бы не задумался и на секунду: исполнителями бы стали двое, он сам и Андрей Чепурин, никого другого к такой рискованной операции он бы не допустил. Но сегодня это было бы донкихотством, заведомо обречённым на неудачу; и здоровье обоих не то, и «начальственный жирок», как посмеивался Чепурин, появился на мышцах, и силы, которые когдато некуда было девать, совсем не те…

Нужны молодые, первоклассные мастера-прикладники, и не просто молодые и первоклассные, но и самые бесстрашные. Нестеров с Рудаковым? Отличная пара, но вернуть их назад, когда они пытаются спасти малыша и Ольгу, — значит обидеть на всю жизнь… Эх, Гулина увезли в госпиталь, вот кто мог бы начать… Юра, сын!.. Но он только что вынес Вету… В таком состоянии может совершить элементарные ошибки… Лейтенант Клевцов! Конечно! И старший сержант Лавров! Ещё бы третьего… Остальным, которые пойдут за ними, будет легче…

— Рагозин, где Клевцов?

— На левом крыле девятого, товарищ полковник.

— Замени его Пушкаревым из резерва и немедленно ко мне. Нилин!

— Слушаю, товарищ полковник!