Большой пожар

До тех пор, пока огонь не врывался в помещения, главным врагом находившихся там людей был дым. Он проникая в комнаты даже при закрытых дверях – через щели, вентиляционные отверстия. Во многих случаях, когда люди проявляли находчивость и затыкали щели всем, что попадалось под руку, дым пробивался не так сильно, но часто люди распахивали или разбивали окна.

С верхних этажей вниз то и дело летели стекла – тяжелые, иной раз вместе с рамами, попадет в человека – разрубит, как мечом. Одним таким стеклом врезало по трехколенке, с которой перебирался на штурмовку Лавров: к счастью, он успел зацепиться за подоконник, Другой осколок весом с добрый пуд рубанул по кабине автолестницы, третьим выбило из рук солдата и покорежило пеногенератор. Летели вниз и другие предметы: так, с восьмого этажа музыканты из ансамбля стали выбрасывать инструменты, а в одном шаге от Славы Нилина в асфальт врезался здоровенный контрабас, а с высотки, где на нескольких этажах были гостиничные номера, выбрасывали чемоданы, портфели, шубы…

И все пространство вокруг Дворца было усеяно битым стеклом, вещами… Словом, опасности подстерегали пожарных не только внутри Дворца, но и снаружи. Лично мне к тому же сильно мешало работать то обстоятельство, что каждую обнаружеиную ценность бойцы приносили в штаб и клали на стол. Так у нас положено; любую ценность обязательно подбери и доставь м штаб.

На этом моменте я хочу остановиться. Из всех побасенок, что распространяют о нас обыватели, особенно болезненно мы воспринимаем одну: будто у погорельцев пропадают ценные вещи. Клеймо, и какое! Да будет вам известно, что никогда пожарный не польстится ни на какое барахло. Нет для пожарного худшего оскорбления, чем обывательские обвинения в мародерстве. У нас даже чувство юмора исчезает, когда слышим об этом, выть на луну хочется. Дед за свою долгую пожарную службу знал только одного, который положил и карман магнитофонную кассету и то ли забыл, то ли намеренно не отдал. Год разговоров было, выгнали парня из пожарной охраны с «волчьим билетом».

Так разговор о ценностях я затеял потому, что во время Большого Пожара с полчаса был миллионером. Ну, может, и не миллионером, но такого количества денег ни я, ни кто другой из наших ребят в натуре не видывали.

Первую кучу денег приволок и шмякнул мне на стол боец из отделения Деда

– из кассы, где человек пятьсот зарплату должны были получить, да не успели, деньги поздно доставили; Никулькин из буфета пачку принес, потом несли из кассы кинотеатра, откуда кассирша сбежала, из разбитых чемоданов и сумок, из шуб и пальто – не считал, но думаю, тысяч пятьдесят, а то и больше на столе было. Грузиков не хватало на пачки класть – чтоб но сдуло, да и работать купюры мешали, мой пластик с планом закрывали. Поэтому я вынужден был попросить, чтобы милиция эти пачки ее штабного стола убрала.*

* Добавление Нилина: «Дима все отпихивал пачки, чтобы на свои каракули смотреть, чертыхался, а потом не выдержал и проорал заместителю генерала Ермакова: „Товарищ полковник, прикажите забрать со стола этот мусор“!

О том, что Ольга с Бубликом находятся в киностудии, мне по телефону сообщила Нина Ивановна.

Я поднял голову – и тут же их увидел, Ольгу с Бубликом на руках.

К этому времени на пятом и шестом этажах пожар был локализован. По всем трем внутренним лестницам на верхние этажи пробивались подразделения самых лучших наших тушил – Головина, Чепурина, Баулина, Говорухина и других, с фасада людей снимали по трем тридцатиметровкам, со двора работали две тридцатиметровки и одна пятидесятиметровка, это не считая трехколенок и штурмовок; наиболее серьезная обстановка сложилась на восьмом, девятом и десятом этажах (до высотки дело еще не дошло), особенно « правой стороны, где находились хореография, народный театр и киностудия: здесь из большинства окон полыхало, поэтому с автолестниц работать было практически невозможно.

Но если в коридоры восьмого и девятого ребята уже пробились и вовсю их тушили, если в левое крыло десятого, в выставочный зал пробился Дед, то с правым крылом дело обстояло куда хуже: сотни горящих коробок с кинолентами создали здесь такую высокую температуру, что больше трех-четырех секунд ствольщики не выдерживали.

Невозможно было в киностудию пробиться и со двора – по тем же причинам, что и с фасада.

Десятый этаж на те минуты стал для нас главным: и потому, что здесь находилось много людей, и потому что именно через него лежал единственный путь к высотной части.

Еще об обстановке. К этому времени работать стало полегче: во-первых, генерал Ермаков создал вокруг Дворца мощное оцепление и никаких эевак не допускал; вовторых, десятки машин «скорой помощи» немедленно эвакуировали всех спасенных; и в-третьих, специально для начальства Кожухов создал «ложный штаб» с телефоном и прикрепил к начальству связного офицера.

Теперь нам ничего не мешало – кроме пожара.

В нескольких словах перечислю, что я видел одновременно. В окне десятого атажа то появлялась, то исчезала Ольга с Бубликом.