Большой приз Монте-Карло

- Морис не дурак, и пусть будет так, как он планирует, поскольку он убежден, что это возможно. В любом случае, это наш единственный шанс. Гонка состоится уже завтра, и сейчас не самый подходящий момент, чтобы спорить и возмущаться. Доверимся Морису, объединимся и помолимся, чтобы все было хорошо.

Это были слова шефа. Уголини заслуживал прозвище маэстро, которое я ему дал. Его речь подействовала на нас успокаивающе. Аморотти сложил оружие. И я снова заулыбался. Меацци был счастлив, что события повернулись таким образом.

И чтобы укрепить сплоченность "Скудерия Феррари", всех нас троих Уголини пригласил на ужин. Маэстро окончательно ожил, выглядел свободно. Чувствовал, что крепко держит команду в своих руках, и был счастлив.

Под конец он обратился ко мне:

- Встретимся в семь. Ужинать начнем пораньше. Ночью ты должен как следует отдохнуть.

Ужинали мы в одном из модных ресторанов Монте-Карло. Журналисты и кое-кто из соперников видели, как мы вчетвером дружно проводили время. Это было замечательно.

Я был уверен, что в тот же вечер и на следующий день все услышат новость: "Как Уголини, Тринтиньян, Аморотти и Меацци вместе ужинали! Будто в свадебном путешествии! Наверное, старик Феррари в своем логове в Маранелло замыслил какой-то коварный план, как спасти положение."

Примерно так будут нас описывать. Я был воодушевлен этим: подорвать дух соперников, их уверенность в себе… как говорится, самая верная тактика.

Уроки тактики при лунном свете

Не было и десяти часов, когда мы вышли из ресторана. Меацци немного проводил меня. Было довольно прохладно. При лунном свете пристань Монако выглядела как нереальная, сказочная кулиса. Я был счастлив и сказал об этом Меацци:

- Может, это глупо, но я еще никогда не чувствовал себя так хорошо, как сегодня вечером, перед гонкой.

- Я тебя понимаю и скажу, почему, - ответил Меацци.

На минуту он замолчал, зажег сигарету и продолжил:

- Я знаю гонщиков. Все они отличаются друг от друга, возможно, каждый из них чем-то одержим, но, когда перед гонкой гонщик спокоен и расслаблен, как ты сейчас, это происходит потому, что он уже решил, как будет проводить гонку, у него уже есть свой план, и я думаю, твой план хорош. И еще я чувствую, что ты доверяешь своему шефу и механикам. Разве это не так?

- Да, кроме того, сегодня вечером я чувствую себя смелым. Я не говорю, что выиграю, но знаю, что могу выиграть.

- За ужином все сознательно старались не говорить о гонках. Шутили, рассказывали анекдоты. Оживили массу воспоминаний. Но я ведь любопытный и с удовольствием хотел бы сейчас узнать, как ты завтра намереваешься провести гонку.

- Хорошо, ты сразу поймешь, как это просто. Я просмотрел программку. В ней дан обзор прежних победителей. Я констатировал, что быстрее всех 100-круговую гонку преодолел фон Браухич на "Мерседес" в 1937 году - за 3 часа 7 минут и какие-то доли секунд, что соответствует средней скорости гонки 101 км/ч. После войны, в 1950 году, быстрее всех гонку преодолел Фанхио на "Альфа-Ромео" - за 3 часа 13 минут с чем-то, что соответствует 98 км/ч.

Судя по тому, что все - или почти все - уже превзошли рекорд круга Карачиоллы 1937 года, 1`46,5", выходит, что завтра победитель улучшит время Браухича 1937 года, когда он проходил круги в среднем за 1`52,2". В четверг на тренировке Фанхио показал время 1`41,1", при этом, однако, сильно рискуя. Между рекордом круга и средней скоростью гонки разница в целых шесть секунд. Таким образом, я вычислил, что если мы будем на протяжении всей гонки проходить круги за 1`46"-1`47", то не должны далеко отстать от победителя. Это чуть менее трех часов. Думаю… и мой автомобиль тоже… при условии, что мы поедем как часы и не будем думать о другом.

В любом случае, я вижу впереди себя Фанхио и Мосса на "Мерседес", Бера на "Мазерати", Аскари и, возможно, Кастелотти на "Лянча". Это ставит меня на шестое место, но ни одна гонка не обходится без поломок. Можно рассчитывать, по крайней мере, на 50%, а это означает, что я могу финишировать - без излишнего оптимизма - на третьем месте.

Особенную уверенность придает мне тот факт, что "лучшие" времена, показанные в тренировочных заездах, дутые… Чтобы их показать, нужно очень сильно рисковать, и повторить их сто раз подряд просто невозможно.

Свои скромные 1`44,4" я показал, не пытаясь превзойти самого себя и не заезжая на тротуары, как это делали Фанхио с Моссом.

Аморотти притворялся, когда говорил, что не верит в то, что я смогу провести всю гонку на средних передачах. Он заблуждался. Во время тренировочных заездов, проходя круги за 1`46", я посматривал на тахометр. На третьей передаче я не превышал 7200 оборотов, а на других передачах шел в пределах 6500-7000 оборотов. Следовательно, у меня еще достаточно резерва, поскольку, в принципе, я не раскручиваю мотор до максимальных оборотов. Поэтому я верю в это, старик.

В течение часа, пока я все это ему объяснял, Меацци ни разу не попытался перебить меня, и только когда я закончил, он дружески улыбнулся мне и сказал: