«Большой Сатурн»

На улице стоял Додж 3\4 с открытым кузовом. Водитель за рулём. Югов подходя к машине немного ускорился и первым запрыгнул в кузов. Капитан сел рядом с водителем.

– Показывайте лейтенант куда ехать, а то мы здесь ещё не освоились.

До комендатуры, где находилось большинство служб гарнизона, доехали быстро. Проверка документов на входе. Лестница на второй этаж, длинный коридор, в конце коридора поворот, за поворотом стол. Из-за стола поднимается сержант с ППСом. Ещё проверка документов. Всё, это особый отдел армии. Югов сразу направляется в кабинет начальника. Стучится в дверь. Открывает её и собирается входить. Вдруг что-то вспоминает и обернувшись к сержанту спрашивает того о вчерашнем грузе. Жестом пропускает в кабинет начальника капитана. Тот делает шаг вперёд и получает удар пистолетом в затылок. Капитан валится на пол. Югов прижимает коленом шею капитана к полу, начинает выкручивать тому руки. Подбегает сержант и помогает связать капитана. Капитан начинает приходить в себя и материться.

Начальник особого отдела майор Качалов, выходит из-за стола.

– Лейтенант, за чем ты старших по званию бьёшь? – и тоже достаёт из кобуры ТТ.

– Знакомьтесь, товарищ майор. Гауптман Эрхард Ланге. Абвер.

– Точно?

– В сентябре была ориентировка по нему. По всей Чечне искали. А с ноября мы за ростовской абверкомандой наблюдение установили. А перед самым освобождением Ростова я его видел там, – и обернувшись к сержанту, – Там на улице Додж стоит, с разбитой фарой. Водитель с ним. Надо по-тихому его взять. Эти птицы из «Бранденбурга».

Сержант срывается с места, зовёт кого-то и по коридору удаляется быстрый топот от нескольких пар сапог.

– Ланге, Ланге. Нет, не помню.

– Он в Чечне и Ингушетии восстание готовил. Была ориентировка. У него документы от УПВИ. Можно проверить. И он не в курсе, что в штабе фронта неделю уже как есть свой уполномоченный УПВИ НКВД.

– Интересно. Ну-с гауптман. Колоться будешь? Или мне тебя сначала уговаривать придётся?

Ланге сидел на полу. И зло таращился на Югова. Лейтенант издевательски ухмыльнулся и произнёс: – Учи матчасть, сука! И лучше тебе сразу начать говорить. Вот тот сержант до войны на скотобойне работал. Вчера свинку на шашлык за пять минут разделал. Ему в радость. Ему только дай чего бы отрезать.

Ланге сглотнул слюну и произнёс: – Я буду говорить, если дадите мне переодеться в форму Вермахта.

– Типа чтоб за комбатанта сойти? Будешь говорить, обязательно переоденем. – ответил майор.

– Товарищ майор, если я не нужен, то наверное пойду?

– Зайди к Смирнову, напиши рапорт как всё было. И свободен. И спасибо, молодец.

Настучав на машинке рапорт в соседнем кабинете, Югов покидает обитель зла и справедливости. То бишь, здесь справедливые парни борются со злом. Вышел на крыльцо. Закурил. Затянулся. Выходит на крыльцо дежурный по комендатуре.

– Югов, тут тобой следователь из прокуратуры фронта интересуется. В дежурке сидит ждёт когда найдём тебя.

– Ты документы у него проверил? А то сегодня один уже мной интересовался. Присмотрелся я к нему и тоже им заинтересовался.

– Это тот чьего водилу повязали? – кивает на припаркованный Додж. Вокруг Доджа уже вьются штабные водители, спорят кому он нужнее.

– Ага. Он. Диверсанты.

– Понятно. Не, этого я проверил. В штабе фронта подтвердили личность. Да и мужики со строевого отдела его знают.

– Ну раз так, то пойдём, узнаем чего прокуратура от меня хочет.

Военюрист второго ранга. Огорошил Югова теми же вопросами что и Ланге. Лейтенант даже еще раз попросил посмотреть документы у следователя.

– А что Вас, лейтенант, так удивляют мои вопросы о военнопленных?

– Да, сегодня один уже спрашивал о пленных, немцем оказался, сейчас в особом отделе его допрашивают.

– Занятно. Но меня интересуют вопросы соблюдения законности командованием штаба обороны Ростова по отношению к нашим бывшим военнопленным и к взятым в плен немцам. И кстати, почему так мало немцев взято в плен?

– А что, есть какие-то нормы по взятию в плен? Мы не выполнили план? Так вон там на восток, сейчас пленных будет – задолбаемся считать. Можно и на наш счёт дивизию другую записать.

– Вы тут, лейтенант шутки не шутите. Вопрос серьёзный. Есть сигналы, что командование 9-й бригады отдавало приказ расстреливать пленных.

Опаньки приплыли. Югову стоило больших сил сдержаться. Глубокий вдох. И лейтенант готов к допросу. Два раза его арестовывали на оккупированной территории. Два раза допрашивали в гестапо. Железная легенда, твёрдый характер, и природная артистичность помогали каждый раз выпутываться из сетей немецкой тайной полиции не прибегая к стрельбе и побегам. Гестаповцы сами отпускали его, не сумев даже чуточку усомниться в нём.

Четыре часа прокурорский следователь пытался получить хоть какую-то фактуру. Вспотел, искурился, и пришёл к выводу, что в ЦШПД сидят одни придурки. Ведь только придурки могли послать на нелегальную работу дауна страдающего хроническим склерозом и близорукостью. Югов пару раз, когда уже сдавали нервы, пускал слюну по подбородку.