Большой Сатурн

На боковую сразу не получилось, разговорились на троих. Особист – 30-тилетний москвич старлей ГБ Вадик Корнеев – решил разрядить напрягавшую нас обстановку ожидания и принялся травить байки. До этого и поговорить за жизнь с ним времени не было. Он, как бульдозер, пёр своё направление работы, и я, убедившись в его профпригодности, не лез к нему. А тут после стопочки – разговорились. Его родители, оказывается, работали в НКИДе, и он с ними в двадцатые годы немало поездил по Европе, выучил немецкий и английский. После школы сам пошёл в НКВД, и не для того, чтобы на родителей настучать. Зов души. Конан Дойля начитался, в подлиннике. Сначала постовым был, через пару лет стал опером в МУРе. Так и ловил уголовников до августа 41-го, пока не призвали. Вот уже второй год нарабатывает опыт в ловле шпиёнов.

Вроде успешно, раз «звёздочку» и ЗБЗ[49] имеет. Правда, не колется, за что их получил. Засиделись. Ужин нам в штаб принёс сам Багромян – нежнейший шашлык из молодого барашка. Всё охал, переживал, как мы без него питаться будем. Тоже с нами тяпнул стопочку. Расхрабрился и начал рекламу наводить. Мол, ещё 26 бакинских комиссаров кормил и с молодым Лаврентием Палычем в бакинском подполье работал против английских интервентов. Не знаю, правда или нет, но чую, куда гнёт. Точно! Просит с собой в рейд взять. А, и ладно, Корнеев не против, Артур быстренько приказ о переводе в ОМБрГ настучал на машинке. Багромян же на рембазе числится. А я пока и на базе, и в группе за главного. Подписал перевод, вакансия зампотыла в группе была. Думал – какие тылы в рейде? Вот и не заполнял вакансию. Ну теперь раз зампотыл есть – можно и спать идти. На том и разошлись спать по разным углам.

11 декабря, 1942 год, г. Кизляр, р. Кума, степь за Кумой.

Подъём и выход из базы прошёл организованно, я уже перестал удивляться толковости подчинённых. Погоды стояли слегка морозные, градусов пять ниже ноля. Свежий ветер гнал редкие волны слабеньких снеговых зарядов. Земля уже прихватилась морозцем. И ОМБрГ, не опасаясь завязнуть в грязи, выстроившись в четыре походные колонны, двинула по полям, минуя редкие населённые пункты, к исходному району. Несмотря на ночную темень, двигались уверенно. Благо я три дня назад уже отправлял по этому маршруту разведроту. Разведчики сейчас вели соблюдающие светомаскировку колонны. Два замыкающих каждую колонну БТРа тащат за собой на тросах десятиметровые брёвна, обвязанные сучьями и колючей проволокой. Своеобразная борона-метёлка, заметает наши следы.

К переправе через Куму вышли с рассветом. Речка и не думала замерзать, потешаясь над слабенькими потугами Дедушки Мороза. Наш путь на левый, северный берег Кумы. Разведчики уверенно вывели колонны к большому оврагу, здесь, видимо, когда-то тёк приток Кумы. Отжимаю тангеиту[50] ТПУ, сопряжённого с УКВ-радиостанцией. Даю три тоновых вызова и скороговоркой произношу:

– Аллах Акбар.

В ответ слышу четыре тона и:

– Иншалла.

Опознались. Та-там! Рояль в кустах! В овраге под масксетями сапёры с четырьмя понтонными парками. Русская армия ещё со времён Екатерины славилась своими артиллеристами и сапёрами. И сталинские сапёры не посрамили память предков, а шойгувские сапёры, будь они здесь, признали бы, что деды ни в чём не уступают мастерству внуков. Сорок минут, и через реку наведено четыре наплавных моста, ещё час на переправу. И сапёры начинают демонтаж мостов, а наши следы, итак почти незаметные, уходящие на северо-запад, заметает лёгкая позёмка.