Большой шеф Красной капеллы: Впервые в мире беседы с Леопольдом Треппером

В своей книге Жиль Перро рассказывает о своем разговоре с Хайнрихом Райзером. С ноября 42-го г. до мая 43-го г. шефом зондеркоманды в Париже. Сейчас он живет в ФРГ. Этот человек среди зондеркоманды фактически был единственным, который имел нюх контрразведчика, и у нас с ним сложились такие отношения, при которых он не доверял ни одному моему слову, и я ему тоже не доверял. Он всегда был настороже. Он был единственный, который постоянно стремился доказать в Берлине, что Отто, Гран шеф, ведет свою игру, что это не тот человек, которого можно купить. Он знает, что делает. Верить ему не надо. Берлин отвергал утверждения Райзера. Берлину нужна была игра. Кончилось так, что Райзер был освобожден от работы в Париже в мае 1943 г. и в июне на эту работу был направлен Паннвиц. Райзер начал кричать, что вы делаете, Отто обкрутил вас вокруг пальца. Он был уверен, что Москва знает о начатой игре.

Пункт третий в выступлении Роше: что еще более подозрительно, это то, что в книге Хёне, которая вышла на английском языке, в издательстве «Секерт и Варбург» в Лондоне, в 1971 г., повторяются все те же самые обвинения. А Треппер, как нам известно, совсем не протестовал против этого, не реагировал.

В заключение он говорит: мы не думаем, что правы те, которые считают, что французский народ виновен в отношении Треппера, что ничего не будет плохого, если он не будет знать о помощи Треппера в борьбе за победу над нацизмом. Поэтому мы считали целесообразным, чтобы Треппер сюда, во Францию, не приезжал».

Это было все то, что написано в письме Роше, опубликованном 14 апреля этого года.

19 апреля Жиль Перро отвечает Роше на это письмо. Ответ большой, почти на полстраницы, и очень сильный, саркастический, который его разбивает. Во-первых, говорит Перро, интересно, что в мае 57-го г. вы, господин Роше, узнали, что польское правительство разрешило Трепперу уехать в Европу. Плохо как-то работает ваша служба, т. к. он уехал в большую поездку за год до этого — не в 57-м, а в 56-м году. Он посетил Австрию, Италию, Израиль, ездил больше двух месяцев, вернулся в Польшу. А вы об этом узнали тодом позже, что он получил разрешение ехать в Европу.

Затем Перро говорит так: вы спрашиваете, кому по душе это дело? Здесь он называет фамилии крупнейших адвокатов, деятелей, которые писали в отношении Роше. Вы по-жульнически поступаете, продолжал Перро, выхватываете несколько слов, которые я сказал, и передергиваете, утверждая совершенно обратное тому, что я говорил.

Жалко, что человек, как вы, руководящий таким учреждением, не знает, что во время войны с нацизмом шла большая игра. Одной из них руководил Треппер. Если бы вы знали суть этой игры, чего он со своими друзьями добился, вы говорили бы иными словами. Вы не удивились бы, почему он был так свободен, имел такие права после своего ареста гестапо. Дело было совершенно иное, каждый день, каждая минута борьбы, независимо от того, как это выглядело, фактически каждая минута таила в себе опасность смерти.

В конце Перро говорит: вы приводите источники, но это давно известно, все это утверждает гестаповская банда. Это все разоблачено уже. Вы называете книгу Хёне, и там вы нашли какие-то доказательства! Весь мир из-за этого над вами смеется!

Что собой представлял Красный оркестр, давно известно и доказано. Скажите лучше, какие антисоветские цели вы преследуете, начиная эту кампанию. Уверяю вас, в этом вам не повезет.

Все это было сказано в статье Перро в той же газете 19 апреля 72-го г.

Могу вас известить с большим удовольствием, что вчера звонил мне из Варшавы Леопольд Треппер, который прочитал ваши обвинения и известил меня о том, что дело по поводу попытки обесчестить его он передает в руки французских адвокатов для предъявления французскому трибуналу.

После этого появился еще один ответ Роше. Напечатан в «Монде» 27 апреля. Здесь начинается шантаж. В предисловии редакция указывает, что она уже напечатала 12, 14 и 19 апреля материалы о «Деле Треппера» и сегодня печатают еще одно короткое письмо Роше. На этом заканчивается начавшийся диалог, хотя в дальнейшем он продлится в иной форме.

Роше пишет: что касается Треппера, мы имеем документы, о которых мы говорили, в которые мы верим. — Дальше идет угроза. — Но скажу одно, если Треппер поставит меня перед французским трибуналом, пусть это делает. Я воспользуюсь. Не будем говорить только о Треппере. Но тогда перед всей общественностью заговорим полностью о всем том, что делала советская разведка во Франции, какую работу она проводила до войны, во время войны и после войны.