Большой шмон

В предбаннике, обшитом сосновой вагонкой зале с длинным банкетным столом, покрытым белой скатертью, собралось одиннадцать человек — шестеро, прибывших из боулинг-клуба во главе с Фролом Ивановичем, и еще пятеро, прибывших из областных городов — Оленегорска, Медвежьегорска и Кеми. На столе стоял пыхтящий бокастый самовар литров на двадцать да три вазы с печеньем и вафлями, любимой чайной закуской главного мурманского авторитета.

— Ну, за встречу, бродяги! — провозгласил Фрол и, улыбаясь щербатым ртом, поднял наполненную до краев ароматным чаем гжельскю чашку. — Желаю нам всем с вами славно сегодня отдохнуть душой и, главное, телом… Вы особо не налегайте на печиво… Побалуйтесь пока чайком, а основная закусь будет потом, после парной…

Сегодня в «Сандунах» по приглашению Фрола собрались смотрящие областных городов. Присутствующие были не в теме, потому что Фрол никому ничего не объяснил, зачем вызвал спешно людей со всей округи, но, судя по тому, как таинственно была обставлена эта встреча, догадывались, что на повестке стоит вопрос серьезный. Но, как было издавна заведено Фролом Ивановичем, все серьезные дела предварялись веселой расслабухой. Выпив для затравки по большой чашке чая, распарив застылые на мурманском морозце тела, все двинулись в раздевалку, где, наскоро скинув последние предметы одежды, с гиканьем бросились в парную.

Там уже было все готово: плотный влажный пар стоял стеной, в парком воздухе витали ароматы мяты и аниса. Мужчины привычно расселились по полкам, уставившись на яркие люминесцентные лампы, которые сквозь ватную пелену душистого пара казались размытыми световыми кляксами.

— Ну, как насчет веничков? — громко спросил худой и длинный, как баскетболист, Никита Жабин, личный охранник Фрола Ивановича. — Кто помассирует?

И, словно по команде, из косматых клоков молочного пара выскочили две голые девушки, одинаковые, как близняшки, прикрывая срам березовыми вениками. Мужики стройно заохали, одобрительно оценивая внешние данные VIP-пространщиц. Одну из них, высокую, с осиной талией и аккуратными, как узбекские пиалы, грудями, звали Тоней, а другую — зеленоглазую приземистую толстушку с выпуклым задом и огромными, как два фаянсовых вигвама, грудями вразлет, — Ирмой. Мужики, не сговариваясь, гурьбой бросились к аппетитной Ирме, но Никита, опередив всех, улегся на лавку животом вверх и скомандовал:

— Ирмочка, давай поджарь меня, крошечка!

Фрол Иванович, довольно усмехаясь, мигнул Тоне и, взяв ее за руку, отвел в дальний конец парной…

Ирма оказалась умелицей своего дела. Она ловко охаживала Никиту веником, шумно нахлестывая ему бока, живот и грудь, но умело избавляя от чувствительных шлепков внезапно вымахавший у него между бедер тугой красный столб. Никита только кряхтел и охал, жмурясь от удовольствия. Остальные, чтобы не дразнить себя попусту, разбрелись кто куда по просторной парной — терпеливо дожидаться своей очереди.

Между тем Тоня уже завершила предварительный акт банной услуги Фролу Ивановичу и перешла ко второй фазе — тому, что тут называлось «контактом третьего рода». Она перевернула Фрола на живот, легла на него сверху и стала осторожно елозить грудями по его спине, одновременно запуская кончик проворного языка ему в ухо. Фролу было щекотно и сладко, и скоро он уже не мог себя сдерживать: начал поднимать таз, словно силясь сбросить с себя соблазнительную наездницу.

Юный Дятел, которому посчастливилось сегодня впервые приехать в «Сандуны», изнемогал от желания, напрягая зрение и пытаясь сквозь паркую пелену разглядеть подробности сеанса двойного массажа, проделываемого худенькой, но ужасно сексапильной Тоней и офигенно сексапильной грудастой Ирмой. Вдруг он ощутил, как сзади к нему кто-то тихо подошел, и в следующее мгновение теплая ладонь легла на его налившегося горячей кровью бойца. Он вздрогнул и обернулся: перед ним стояла улыбающаяся Даша, Дашуня Горячий Рот, как выразился Цыганок. Дятел облизал ее похотливым взглядом, зафиксировав стоящие торчком тугие груди с большими коричневыми кругами вокруг крупных сосков, мягкий живот с небольшим пупком и широкие бедра с темным волосистым треугольником между ляжек.

— Ишь ты как возбудился! — с бесстыдной усмешкой прошептала Дашуня. — В первый раз, что ли?

— Что в первый раз? — переспросил устыдившийся Дятел.

— В «Сандунах» в первый раз?

— Ну… — прохрипел паренек, ощущая, как под теплыми влажными девичьими пальцами крепнет и наливается горячей тяжестью член.

— А девки у тебя были? — Дашуня приникла к нему совсем близко, так что ее отвердевшие соски уперлись ему в грудь. — Или я первая буду?

И тут случилось непонятное. Ее пальцы тронули его за самый кончик, провели по набухшему ободку — и тут же он испытал никогда прежде не ощущавшуюся сладкую боль, бедра завибрировали, по ягодицам пробежала волна мурашек, и его пылающий член изверг мощную белую струю прямо девушке на живот.

Дашуня ойкнула и расхохоталась.