Большой шухер

Каких только чудес не было в Парке культуры! И парашютная вышка ОСОАВИАХИМа высотой в двадцать метров, и стрелковые тиры, где можно было от души пострелять из малокалиберной винтовки по силуэтам буржуев, белогвардейцев и фашистов. И карусели-качели для детей, и почти настоящие «виражные самолеты», «мертвые петли» и «иммельманы». Пруд с лодками и водяными велосипедами, а также дощатым бассейном с восемью плавательными дорожками. Клумбы с цветочками и гипсовыми вазами, подстриженные шпалеры кустов, деревья, аккуратно побеленные на метр от земли, желтые скамеечки и симпатичные чугунные урны. Можно было сразиться в шахматы, шашки и домино, попить пива или лимонада, чайку с баранками. Зимой по парку были проложены освещенные лыжные трассы, работал каток, где иногда играл духовой оркестр. Для детишек устроили деревянные и снежные горки. На эстрадах выступали лекторы и массовики-затейники, артисты из областной филармонии и самодеятельности. Кино показывали: «Чапаева», «Трактористов», «Волгу-Волгу», «Цирк», «Вратаря», «Ленина в Октябре», «Александра Невского». Под Новый, 1941 год даже карнавал провели с елкой и фейерверком…

В войну парк сильно сдал. Гуляли тут мало. Военруки из средних школ выводили сюда старшеклассников заниматься военным делом, в бывшей дирекции разместили штаб МПВО города. Правда, воздушных налетов на город во время войны не было и бомбы в парк вроде бы не падали, но все-таки у тех, кто вернулся в родной город после войны, парк вызывал горечь.

Но его сумели восстановить и сделать почти таким, как до войны. Даже еще чуточку приукрасить. Например, соорудили два фонтана, окруженные клумбами, а напротив главного входа установили (посреди большой клумбы в форме пятиконечной звезды) трехметрового бронзового Сталина в фуражке и шинели, с загадочной улыбкой и поднятой рукой. Он словно приглашал всех с кавказским гостеприимством: «Заходи, дорогой, гостем будешь!»

Вот с него-то, как утверждали старожилы, и началось разрушение парка.

В 1961 году пришло с верхов распоряжение — убрать Сталина. Темной ночкой подъехали на грузовике солдаты, подогнали мощный кран и увезли Иосифа Виссарионовича. Говорят, сразу в переплавку, на патронный завод, гильзы делать. А может, и врали. Факт тот, что остался пустой постамент, на который долго ничего не ставили.

То ли от того, что зоркое око Вождя перестало следить за порядком, то ли от того, что его преемникам все стало по фигу, но парк медленно и неуклонно разрушался. Срезали автогеном парашютную вышку, распилили на секции и… бросили ржаветь. Лекторы и артисты стали появляться все реже, потому что могли предложить публике только то, что она могла, не выходя из дому, увидеть по телевизору. Единственное нововведение хрущевских времен — молодежное кафе — очень быстро превратилось в пивняк самого запойного пошиба. Фонтаны засохли и проржавели, лодочная станция сгорела, лодки рассохлись, пруд преобразовался в зачаток болота. Главным культурным мероприятием стали танцы, а спортивным — драки после танцев.

Катастрофа произошла не в одночасье. Иногда что-то подновляли, подкрашивали, подбеливали. Но надолго не хватало. Все опять ломалось, ржавело, облезало. В солидной ограде парка появились дыры, через которые жители новых кварталов, обступивших парк со всех сторон, забегали туда распить бутылочку-другую, справить нужду под прикрытием растительности или просто вывалить ведро с мусором.

Наступление цивилизации и рыночной экономики превратило треть парка в базар. Все ближайшие к главному входу аллеи украсились киосками и лотками, где продавалось что душе угодно: от дубленок и кожанок до веников и декоративных лаптей. Но больше всего — бутылок. Поэтому в двух остальных третях парка, особенно в летнее время, то и дело звучала знаменитая гагаринская фраза «Ну, поехали!», означавшая, что очередная тройка алконавтов приступает к своему мероприятию «по линии космоса».