Большой террор. Книга II

2. Другая система расчетов приводит к цифрам того же порядка. В январе 1927 года советские тюрьмы могли принять около 113 000 человек; в это время перегрузка тюрем выражалась примерно пропорцией 1,7 к 1, и в них содержалось около 198 000 заключенных. Если мы со всей осторожностью предположим, что между 1927 и 1937 годом не было произведено никакого расширения тюрем, и примем коэффициенты перегрузки, как они указаны в главе 9, т. е. в пропорции от 4,5 к 1 до 15 или 16 к 1, получаются цифры порядка от полумиллиона до полутора миллиона заключенных.

3. По поддерживаемой многими оценке, в 1937 и 1938 годах средний заключенный проводил в тюрьме от трех до четырех месяцев.[1045] Общее число арестованных в течение этих двух лет выражается в таком случае (т. е. если мы примем население тюрем в 1 миллион з/к) цифрой 6–8 миллионов человек.

Дополнительная цифра, которую назвал после своего ареста один из бывших следователей, говорит, что в одной только Москве было занято 3 000 следователей.[1046] (Если допустить, что на каждого из них приходилось в среднем по одному делу в неделю, т. е. отнюдь не много), это дает по всей стране за два рассматриваемых года цифру порядка 6 миллионов одних только политических дел.

4. Доктор Александр Вайсберг, физик, находившийся в Харьковской тюрьме с марта 1937 года по февраль 1938 года, считает, что в течение этого времени было арестовано около пяти с половиной процентов населения этого района.[1047] В числе других показателей была нумерация квитанций, выдаваемых арестованным на конфискованные у них вещи, деньги и т, п. Но это подтверждается и другими методами, (А. Авторханов, бывший крупный работник на Северном Кавказе, считает, что около четырех процентов населения этого края было арестовано в одном 1937 году, хотя он, по-видимому, готов признать эту цифру выше средней цифры по Союзу в целом).[1048]

Против названной Вайсбергом цифры говорит то, что Харьков тоже не показателен. Но Вайсберг позаботился сравнить полученную им цифру с выводами других заключенных («в каждой камере обнаруживался хоть один статистик»)[1049] и нашел, что обычно все приходили к цифре в 5–5,5 % (Другой интеллигентный наблюдатель, занимавшийся теми же подсчетами, пришел к выводу, что 5 % населения — минимальное число арестованных).[1050]

Применительно к общей численности населения, указанной в переписи 1939 года, это означает около 8,5 миллионов арестованных. Трудность здесь заключается в том, что переписи 1939 года нельзя доверять. Проведенная в январе 1937 года перепись населения была объявлена «неудовлетворительной», хотя осуждена только в общих чертах «за грубейшие нарушения элементарных основ статистической науки».[1051] Руководителей ее, кажется, расстреляли. Но что именно оказалось в ней негодным, осталось неизвестным. В НКВД говорили, что численность населения оказалась намного ниже, чем требовалось и ожидалось (по слухам, в январе 1937 г. была выведена цифра в 147 миллионов вместо 170 миллионов).[1052] С другой стороны, опубликованная численность населения по внешней видимости совместима с наблюдающимися и предполагаемыми тенденциями развития, что подсказывает другое объяснение причин сокрытия цифр переписи 1937 года, а именно — неудовлетворительность социального расслоения.[1053] Как бы то ни было, но в этих условиях безоговорочно доверять переписи 1939 года нельзя ни в одном из ее аспектов.

5. По наблюдениям заключенных, зимой 1937 года, в период, когда арестов было больше всего, из Бутырской тюрьмы отправлялись главным образом в лагеря и заменялись новыми свыше 4 000 человек в неделю.[1054] Для всей Московской области можно принять цифру в 7 000. Если принять, что средняя величина для рассматриваемых двух лет была несколько ниже четырех тысяч, то в двухлетнем итоге мы получим 416 000; в пересчете на всю страну это дает общее число арестованных чуть меньше 8 миллионов.

6. В 1934 году, во время XVII съезда ВКП[б], было зарегистрировано 2 817 000 членов партии и кандидатов. По принятому тогда Уставу кандидатский стаж мог продолжаться не более трех лет. Это значит, что все, числившиеся к XVII съезду кандидатами, должны были к XVIII съезду, т. е. к 1939 году, либо войти в партию, либо выбыть. Число членов и кандидатов во время XVIII съезда равнялось, однако, 1 568 000, из которых около 400 000 в 1934 году еще не были ни членами, ни кандидатами партии. Потеря составляет около 1 640 000. Около 300 000 было исключено в 1934 году, когда были в ходу сравнительно легкие обвинения. Остальные, в том числе исключенные в 1935 году по типичному обвинению в связях с «кулачеством, белогвардейцами, троцкистами, зиновьевцами и прочей сволочью»,[1055] были первым жесточайше разгромленным объектом чистки. Едва ли четвертая часть избежала ареста. Это дает почти миллион арестованных партийцев.