Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

— Что вы там продаёте? Где ваши продукты? Я их никогда не видел! — начал поднимать голос Полищук.

Он замолчал, и все посмотрели на меня. Я тихо сказал, что все продукты идут на экспорт.

— Но в магазине по такому-то адресу вы можете купить крем-карамель в жестяной банке производства «Топ-Сервис Молоко», — добавил я.

У меня было хобби — изобретать и регистрировать новые продукты, в том числе и молочные.

Полищук мне ответил, что, хотя он знает, что я вру, но он обязательно заедет в магазин и проверит мои слова. В это время в комнату зашёл человек в штатском и сказал, что сейчас здесь будет генерал. Присутствующие стали выходить из комнаты. Остались только я и Полищук.

В комнату зашёл грузный, со слегка выпирающим животиком человек лет пятидесяти пяти в белой рубашке с коротким рукавом, чёрных брюках и до блеска начищенных чёрных туфлях. Волосы у него были слегка седые, с чёлкой, зачесанной на бок. Лицо широкое со слегка отвисшими щеками, толстые губы, нос с большими ноздрями, глаза серые, смотрящие прямо на меня. Полищук вытянулся в струнку. Я невольно встал с табурета.

— Сядь! — сказал мне генерал. И добавил: — Снимите с него наручники!

Полищук снял с меня наручники. Генерал приказал ему выйти из комнаты, а мне — повернуться лицом к столу. Сам же прошёл за стол и сел. Он мне сказал, что он генерал.

Я спросил:

— Как Вас зовут?

Он сказал, что это не важно. И ещё добавил, что всегда отвечает за свои слова и всегда выполняет свои обещания. И что я могу ему верить. Он сказал, что его интересуют денежные суммы НДС, полученные из бюджета, и то, где они находятся. А также показания о причастности к этому народного депутата Фиалковского.

Я молчал. Генерал сказал, что он может прямо сейчас организовать, чтобы в комнате накрыли стол и чтобы привезли из любого ресторана, который я назову, любую пищу, которую я захочу, и коньяк «Хеннесси».

— Ты же пьёшь такой коньяк? — спросил генерал.

И добавил, что мы сможем посидеть и поговорить по душам. И что я получу его покровительство. Я не знал, как правильно реагировать на такое предложение. Сказал, что на все вопросы, на которые мог ответить, я ответил его людям.

— Разговора у нас не получилось! — сказал генерал, встал из-за стола и вышел из комнаты.

Зашёл Полищук, и мне снова застегнули руки наручниками. В этот же день в Московском РОВД в этой же комнате у меня была очная ставка с Алексеем Маркуном. Проводил её всё тот же прокурор Иванец. На очной ставке Маркун кивком головы подтверждал зачитываемое прокурором из показаний Маркуна, и всё это фиксировалось в протоколе очной ставки. А именно — что я ему заказал убийство ветврача Пацюка. У Маркуна под глазом был фингал. Он был навеселе, заискивающе вёл себя с милиционерами и быстро попросил его увести.

— Да, Лёшенька, пойдём! — сказал ему человек в штатском.

Через некоторое время в комнату завели Константина Старикова. Наручники у него были застёгнуты спереди. Вид у него был измождённый, движения флегматичные. В комнате кроме меня, Старикова и прокурора Иванца было ещё много людей, среди которых — Полищук, а также армянин и человек с оскалом собаки. Армянин, как мне стало позже известно, «работал» со Стариковым. На очной ставке последний также кивком головы подтверждал зачитываемое прокурором Иванцом из его показаний. А именно — что именно ему я заказал ветврача Пацюка за 10 тысяч долларов, Подмогильного, и было названо ещё несколько незнакомых мне фамилий.

Стариков в глаза не смотрел. Выражение его лица было стыдное и униженное. Ему вложили ручку между мизинцем и безымянным пальцем. И он подписал протокол. Я попросил занести в этот протокол, что не подтверждаю показания Старикова, что с названными лицами не знаком и никогда никаких дел не имел, а также не обращался к Маркуну и Старикову с просьбами убить их и не платил за это деньги.

Старикова увели.

— Вот видите, Игорь Игоревич! — сказал прокурор Иванец. — И Маркун, и Стариков говорят, что Вы им заказывали убивать людей!

— Да, — сказал я, — но только одно и то же преступление в разные времена и за разные деньги: один говорит, что я заказал ему, а другой — что ему.

— Да, — задумчиво сказал прокурор Иванец, — и скорее всего, один из них врёт, а второй говорит правду.

И хотя очная ставка проводилась без адвокатов, как свидетель со свидетелем и не имела юридической силы, я аккуратно подписал протокол.

Прокурор, сложив бумаги в тёмно-малиновую папку на жёлтой металлической молнии, вышел из комнаты. Полищук сказал мне, что он был в магазине по указанному мной адресу и купил там одну банку сгущённого молока «Топ-Сервис Молоко» (Городокского молочно-консервного комбината) и несколько банок крем-карамели с разными наполнителями (маком, грецкими орехами, цукатами и фруктами).